Шрифт:
Царапаюсь. Шаги. Открывают.
– Вы как сюда попали?
– Врач разрешил.
– К кому?
– К Наташе Мартыновой.
– Узнaю.
Хлопнула дверь, щелкнул замок. Шаги затихают.
Но если ей плохо, должны пустить? Если действительно плохо - пустят.
Открывают:
– Проходите.
Пустая палата на десять коек. Лежит она одна, моя девочка, головы не поднимает.
– Кисик, что с тобой?
И тут же сам себя - цап. Спокойно. Ты только не расползайся. Плохие у нее глаза. С фиолетовым отблеском.
– Как Алена?
– Прекрасно Алена. У Алены все прекрасно.
– Зря ты мне принес. Возьми из тумбочки конфеты и печенье. Я ничего не ем. Отнеси Алене.
– У Алены склад конфет. Завалена она печеньем. Лучше о себе расскажи.
Рассказывает. Новое лекарство ей дали. Курс лечения сменили. Экспериментируют. На улице головокружение почувствовала. Обморок. И сейчас встать не может.
Я, конечно, про врачей свою шарманку завел. Какие они умные да разумные. Как все на свете вылечивают!
– Вижу. Тут люди годами лежат. Врачи даже не знают, что со мной.
Знают, Кисик. И я знаю. Только тебе этого знать не надо.
– Диагноз известен, - говорю, - нервное переутомление.
– Ладно. Расскажи лучше, как дома.
– Прекрасно дома.
– Представляю. Алена совсем одна.
– Да нет. Нашел я домработницу. Исполнилась твоя мечта о домработнице. Только она не пожилая. Пожилых домработниц вообще в природе не существует. Их ни за какие деньги не сыщешь.
– Как зовут?
– Ира.
– Опять?
– Да не та Ира. Та Ира весной замуж вышла. Я же тебе рассказывал. А эта с родителями поругалась. Жить ей негде. А я кормлю и двадцать рублей обещал. Всем выгодно.
– Где ты ее откопал?
– Мария Ивановна из нашего отдела познакомила.
– А без нее нельзя?
– Не получается. Мои старики еле ходят. Им самим нянька нужна. Они к нам на пятый этаж не подымутся. Тетка твоя тоже больной человек. Два раза в месяц приезжает. Больше у тебя никого нет. Никого у нас нет, понимаешь?
– Они ладят?
– Ладят.
– Слушается она Иру?
– Не очень. Они вроде подруг. Та на Алену крикнуть боится.
– Обед готовит?
– Готовит.
– Хорошо. Из школы Алена голодной приходит. Не ест она там, на продленке. Может, Ира у нас останется, когда я из больницы выйду?
– Не знаю, Наташка. У нее какой-то парень. Вдруг к нему уйдет?
– Отметки?
– Теперь Ира следит за уроками. Думаю, троек не будет.
– Что на работе?
– Все о'кей.
Она помолчала, а потом и говорит:
– Женишься ты на Ире и Алену заберешь.
Меня даже в жар бросило.
– Кисик, - говорю, - маленький, что ты там придумал? Совсем ты... словом, ерунду несешь. Разве я могу такую глупую девочку бросить?
И верно, ребята, никуда я от нее не уйду. Детей не бросают.
– Кисик, - говорю, - ну давай я уволю Иру.
– Не надо. Раз Алене хорошо, пусть живет. Скажи ей спасибо.
– Но если это тебя волнует...
– А меня, Вовка, уже ничего не волнует. Я просто отбываю свой срок на земле.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Бескрайнее озеро, на голубоватой поверхности которого плывут маленькие пушистые облака. Ниже - тонкие пластинки льда, окаймляющие бурые маслянистые пятна земли.
Кухня погоды. Жидкая похлебка с разваренными пельменями. Мы до сих пор не можем ее расхлебать.
Потом все затянулось. Закрылась лавочка. Или, говоря по-нашему, пошел мощный фронт.
Самолет пробил облачность. Льдины, серые, словно истоптанные галошами, застыли в зеленой болотной воде.
Летели низко, казалось, метрах в пяти надо льдом. Видны были даже маленькие бугорки и разводы. Летели очень медленно. И как наша тяжелая машина не падала на такой скорости? А вот и земля. Четко различаешь каждую кочку, каждый ручеек. Не остановились ли мы в воздухе?
Но вдруг вынырнули и быстро понеслись назад маленькие домики, склады, дороги.
Вернулось ощущение высоты.
На желтом трехэтажном здании аэропорта четыре надписи:
"Слава КПСС!"
"Слава партии Ленина!"