Джинкс?

– Ты мог бы постараться сделать вид, будто помнишь, как меня зовут, - я делаю ему замечание, пристегиваясь.

– Я помню. Скажи-ка, умница, что это слово обозначает?

– А?
– я в полном недоумении смотрю на сводного брата.

Помимо того, что он тотальный извращенец, так еще и со странностями.

Антон плавно давит мыском на педаль газа, и я, проронив восторженное «вау», ощущаю, как мощь мотора резонирует по сидению легкой, приятной вибрацией. Я покрываюсь мурашками с ног до головы и невольно ерзаю на кресле под внимательным взором водителя спорткара.

– Джинкс - значит «проклятие», - осведомляет Курков, обхватывая руль.

– Очень… мило, - я облизываю кончиком языка верхнюю губу и отворачиваюсь в противоположную от него сторону.
– Поехали уже.

– Не указывай мне.

Я со скрежетом проглатываю негодование и выдерживаю паузу, которая перетекает в длительное молчание. Лишь тяжелая оглушительная музыка долбит по вискам и грозит порвать барабанные перепонки. В конце концов, не выдержав, я прошу Антона убавить громкость, потому что рискую болезненно лишиться слуха. Естественно, Куркову фиолетово на мою вежливую просьбу. Плевать ему и на то, что я пытаюсь перекричать альтернативный рок. Он мне так осточертел, что я готова выпрыгнуть из машины на полном ходу!

Я роюсь в рюкзачке, нахожу наушники и вдеваю их в уши, но это только на мизерную толику спасает от беспредела, учиненного Антоном. Хаос - его среда обитания. Каждый раз на мои претензии он зрительно транслирует единственный и безапелляционный посыл: «Моя машина - мои правила».

Нахождение поблизости с ним опасно для жизни! Мне следует распечатать крупный баннер и нести эту важную информацию в массы, чтобы уберечь от беды как можно больше людей!

Прокручивая данную праведную мысль, я немного успокаиваюсь.

Правда, затишье длится считанные секунды…

Мне чудом удается расслышать мелодию, стоящую на входящем звонке. Прилив неслыханной бодрости окатывает меня волной лихорадочного жара, что я даже подпрыгиваю на месте.

Адриан!.. Адриан звонит! Мне нужна тишина. Срочно!

– Сделай тише, Курков!
– я настаиваю жестче, истребив из своего голоса молящие нотки.

В ответ мерзавец иллюстрирует гаденькую ухмылку, и я, утратив всякий контроль над эмоциями, со звоном шлепаю его ладонью по голому плечу. Антон, облаченный в белую майку с коротким рукавом, выдает мгновенную физическую реакцию на контакт с моей рукой. Во-первых, напрягает мускулы, усиливая впечатляющий мышечный рельеф. Во-вторых, резко поворачивает голову ко мне и вонзается, как коршун, колким взглядом в мои глаза. А радужка его глаз от кристально-голубых за секунду темнеет до антрацитового.

– Мне парень звонит!

– Так ответь!
– убрав одну руку с руля, вскидывает ею между нами.

– Не могу, я ничего не услышу!
– указательным пальцем я тычу на свой слуховой наружный орган.

– Значит, не отвечай!
– орет он.

Аррр!

Пока мы спорим, Адриан сбрасывает вызов и пишет мне сообщение, спрашивая, в чем дело. Я поясняю, что мой сводный брат - самый несносный, противный и эгоцентричный тип во всей вселенной, отказывающийся убавлять громкость музыки в машине. К облегчению, Адриан присылает смеющийся смайлик и утешает обещанием позвонить через несколько часов.

Господи, а ведь это только начало поездки…

Душевный подъем выжигается в корне скотским поведением сводного брата. Серьезно, он стал куда несноснее, чем год назад. Худшая версия Антона Куркова, прошу ненавидеть и не жаловать.

Мало того, что он воспрепятствовал моему долгожданному разговору с парнем, так еще твердит, что прежде чем мы приступим к покупкам, ему необходимо заняться своими делами. Какими именно, отвечать отказывается. И поскольку я являюсь его спутником, пассажиром, короче - номером два, то обязана подчиняться, и вообще у меня своего голоса быть не может. И этому человеку двадцать лет. Мозг остановился в развитии в десятилетнем возрасте.

– Черта с два, - рублю я категорично.
– Я могу не успеть купить все, что нужно.

– А это мои проблемы?
– в той же бескомпромиссной манере парирует негодяй.

– Ты вызвался помочь.

Антон ухмыляется. Достает из бардачка упаковку мятных леденцов и закидывает пару штук в рот. Мне не предлагает. Жмот.

– Притормози-ка, энтузиастка. Начнем с того, что я не вызывался.

– О-о-о, - с искусственной печалью протягиваю я, скрещивая руки на груди.
– Все же прогнулся под папочку, правильный мальчик.

Мой перенасыщенный едкостью тон ужасно бесит Куркова-младшего.

– Еще одно слово обо мне и моем отце, клянусь, я остановлю эту тачку и…

Он обрывает себя и клацает зубами, раскалывая конфетки в крошку. Он… что? Что сделает? Сломает меня так же, как леденец? Припозднился. Я сломана им уже давно.

– Высади меня где-нибудь.

– Что, прямо здесь?
– язвительно конкретизирует Курков, кивая подбородком на выстроившийся перед нами автомобильный ряд. Мы передвигаемся с черепашьей скоростью по магистрали, со всех сторон окруженные всевозможным транспортом.