На вновь растянувшемся в улыбке лице мужчины заерзали идеи.
– Все равно уезжай, – вздохнула она, взгляд был измученный, хоть и твердый.
Но она уже чувствовала, что эта твердость недолговечна, как лед на весенних реках. И молила провидение, чтоб он успел уехать до того, как она окончательно растает.
Рома понял, что давить не нужно. Сейчас не нужно давить.
– Хорошо. Я был очень рад тебя видеть. До завтра.
Он чувственно прильнул к ее щеке. Борода кололась, распуская россыпи мурашек от ее щеки по шее, по телу.
