Шрифт:
Она пробовала снова и снова, меняла положение руки, проводила ею по стенам и полу. Нет. Не получилось.
Она попробовала протянуть другую руку, и та оказалась рядом с ней в этом же помещении.
— Дерьмо…
Похоже, чтобы выйти отсюда, необходимо было измазать кровью Касса все тело. Пока что только одна рука могла выйти на свободу.
— Гребанный змей. Чтоб на тебя напало и затоптало стадо кроликов, а все твои сородичи увидели эту позорную смерть!
“Ха-ха! Более милого пожелания смерти я не слышал! Неужели она верит, что это возможно?”
Эйлин замерла, осторожно осмотревшись. В гнетущей тишине она приготовилась… к чему-то…
Ей ведь не послышался чужой мужской голос? Или Касс что-то добавил ей в чай? Хотя нет, это не в его стиле. Но что тогда это было?
Эйлин встала в центр и прошла глазами по кругу. Ничто вокруг не двигалось, ничто больше не говорило.
— Кажется, я и без чая схожу с ума…
Она попыталась нащупать связь с приближающимся сокомандником, но почувствовала лишь пустоту внутри. Сутки прошли. Даже за это теперь не ухватиться.
Эйлин ударила себя по второй щеке. У нее слишком мало времени на жалость к себе! Если уход шубдэ как-то связан со вчерашними событиями, то он нечасто будет покидать дом. А значит нельзя прозевать такую возможность.
Кровь не сработала. Что еще могло помочь? Силой через глифы не пробиться, а сделанные кровью мог стереть лишь тот, кто их нарисовал. Позвать на помощь некого.
Эйлин подошла к боковой стене прохода и ощупала руками. Слишком толстый слой камня. Возможно, справились бы лазерные частицы, но пистолет остался с командой…
— Будь ты проклят, Касс…
“Так уже лучше. В наговоре важны не только эмоции, но и правильные слова”.
Не могло ей это послышаться!
— Кто здесь?!
Тишина. Точно такая же, как и раньше. Эйлин терпеливо прислушивалась несколько минут, буквально ощущая, как утекает драгоценное время. Но она должна была.
И все впустую… Ничего не произошло, никто не отозвался. На всякий случай Эйлин обошла все помещение, проверила под одеялами, раскидала подушки, заглянула в каждый угол.
Даже будь этот некто невидимкой, он проявил бы себя.
Выходит, оставалось лишь одно объяснение.
— У меня едет крыша… Ну и фиг с ним.
Верно, проблемы нужно решать по мере их поступления. По крайней мере она еще не настолько сумасшедшая, чтобы перестать искать выход.
Эйлин стала обходить спальню по кругу, постукивая по стенам. Вдруг где-то камень окажется тоньше или вообще обнаружится пустота. Касс мог бы устроить нечто подобное запасному выходу.
“Интересно, ты и сейчас меня услышишь?”
— Да что за черт?
Эйлин резко обернулась. Голос прозвучал так близко, словно говоривший мог стоять у нее за спиной.
“Я не черт. Выбирай выражения, хала”.
— Я сама себе делаю замечания?
Эйлин потерла лицо и схватилась за волосы, потянула и ощутила боль. Она не спала. Да и голос…
— Стой, ты же мужчина…
“Только сейчас догадалась?”
— Значит, это не я. Это не моя поехавшая крыша со мной говорит. Верно?..
“Верно. Я вообще удивлен, как ты можешь меня слышать. Либо это я стал сильнее, либо кровь джаиани в тебе могущественнее, чем предполагалось”.
Эйлин покачала головой, стараясь успокоиться. Села на пол и глубоко вздохнула. Даже если все обернется катастрофой, и она действительно сошла с ума, то поговорить все равно не мешает.
— Как твое имя?
“Я не скажу тебе, Эйлин. Именами нельзя бездумно разбрасываться”.
— Почему ты звал меня халой?
— На ажане — языке джаиани — это значит луч света.
— Разве? Я думала луч света будет халиан.
“На нынешнем ажане да, но на древнем — хала. Мне больше нравится старый вариант. Ты больше похожа на халу, чем на халиан”.
По коже Эйлин пробежала стая мурашек. Нахмурившись, она вновь осмотрелась, но комната оставалась полностью неподвижной.
— Ты меня видишь?
“Вижу, — усмехнулся голос. — Ты очень красивая. Чуть более жилистая, чем были большинство девушек джаиани, но и так сойдет”.