— Прелесть какая да, Стёпа?

— Да. Даже не верится. Спасибо тебе ещё раз, родная.

— А знаешь, что ещё, Стёпа?

— Что?

Кристина расстегнула халат, показала мне свою грудь, взяла их обе в свои руки, надавила. На сосках показались белёсые капли.

— У меня началась лактация. Смотрю на дочку и чувствую, как грудь начинает ломить.

— А что в этом такого? Это же нормально. У тебя и на близнецов такое было.

— Было, Стёпа. Дура была, грудь перетянула, и мои мальчики так и не попробовали моего молока. — Кристина судорожно вздохнула. На её глазах навернулись слёзы.

— Крис, успокойся. Они больше не нуждаются в молоке. А вот она да.

— Всё дело в том, что в большинстве своём, дети, рождённые в результате кесарева, искусственники. А меня ведь с Соней тоже кесарили. Но у меня всё равно идёт лактация. И счастлива, что свою девочку кормлю грудью. Понимаешь?

— Понимаю. Ты молодец, Кристина.

— Пока идёт молозиво, молоко позже пойдёт.

— А им кормить можно?

— Молозивом? Конечно можно, даже нужно. Оно очень питательно.

Дочка пошевелилась, открыла маленький ротик и подала голос. Я стоял смотрел на неё и улыбался. Видел её маленькие десна, ещё беззубые. Поцеловал в лобик.

— Стёп, давай, дочка кушать хочет.

Кристина ловко перехватила у меня ребёнка, села на кровать и сунула ей правую грудь. Та сразу за сосала. Так интенсивно. Кристина нежно смотрела на дочь. Вся словно светилась. Да она и так светилась в солнечных лучах, что падали на них обеих из окна. Кристина, подняла лицо ко мне. Потянулась губами. Я наклонился к ней и поцеловал в губы. Долго не отрывался от них.

Пробыл у Кристины около часа. Потом ушёл. Кристине нужно было отдыхать. Вечером приехал тесть с мальчишками.

— Ну что, Стёпа, видел дочку? — Спросил меня Штерн-старший.

— Видел и даже держал на руках. Она просто прелесть. Хотя о чём я? Кристина другую и не могла родить. Она её грудью кормит. У неё молоко пошло.

— Ну и слава богу. Через три дня их выписывать будут. Надо бы подготовится.

— А что готовить? Кроватка уже стоит, ждёт малышку в нашей с Кристиной спальне. Игрушки ей ещё рано.

Близнецы были тут же и молча слушали нас с тестем.

— Пап, а Сонечка красивая? — Спросил Игорь.

— Конечно красивая.

— Как мама? — Спросил уже Костя.

— Как мама, даже ещё красивее.

— Красивее мамы? — Удивился Костя и посмотрел на меня недоверчиво.

— Конечно красивее. Мама уже взрослая, а Соня ещё ребёнок. Так что братцы-кроли заряжайтесь. Будете её опекать.

— Как Полину? — Тут же спросил Игорь. Я кивнул.

— Да, как Полинку. Полину же вы любите?

— Конечно. Она же наша сестра. — Близнецы заинтересованно на меня смотрели.

— Что-то хотите спросить?

— Пап, — начал Костя, — вот скажи нам, Полина наша сестра, а мама у неё тётя Ирма. Соня тоже нам сестра, но у неё мама наша с Игорем мама. Почему?

Тесть аж закряхтел. Ухмыляясь, посмотрел на меня. Покачал головой. Мол давай выкручивайся, кобель драный.

— Что я могу вас сказать, дети? Так получилось. Станете старше, всё сами поймёте.

— Так нам тётю Ирму тоже мамой звать? — Спросил Константин.

— Нет, Костя. Мама у вас одна, это мама Кристина. А тётя Ирма, так и останется для вас тётей Ирмой. И давайте разговор этот прекратим. Станете старше, тогда поговорим. Хорошо?

Оба мелких как-то ехидно заулыбались. Но головами закивали.

— Хорошо, папа. Но мы у деда потом спросим. Да деда?

Теперь уже я засмеялся. Александр Осипович покачал головой.

— У меня не надо спрашивать. У вас есть родители говорить о таком. Вот у них спрашивайте. У отца, у матери. А меня увольте от этого. Так, что стоим? Руки кто мыть будет? Бегом! — Пацаны убежали в ванную. Тесть посмотрел на меня. Покачал головой.

— Что? — спросил у него.

— Ничего. Но я не знаю, как вы с Кристиной будете объяснять наличие сестры у них от другой мамы! Тоже мне, эспериментаторы.

Кристину забрали через четыре дня, когда врачи окончательно уверились, что с ребёнком и самое главное с матерью всё нормально. Дома к их приезду всё было уже давно готово. Были гости. Но Крис сразу же унесла дочь наверх и никому не показала. Только отцу, как дедушке, Ирме и сыновьям. Я уже малую уже видел. Остальным гостям, кто приехал, сказала, что ребёнка покажет только через месяц.

— Крис, ты что, стала суеверной? — Спросил её вечером.