Полученное задание, в общем, несмотря на то, что придется почти весь день переться на лыжах, меня даже несколько обрадовало, так как была перспектива попариться в баньке и переночевать в человеческих условиях, а там, глядишь и вообще могут в городе оставить, поэтому я скользил по лесу в прекрасном настроении, равномерно отталкиваясь палками. Уже через два часа мы сделали привал, в первую очередь для того, чтобы не дать замёрзнуть финну. Запалив костер, мы быстро вскипятили чай, дали горячего напитка финну, выпили сами, прогрели пленного у костра и через сорок минут снова продолжили свой путь. Ещё через час движения, когда солнце поднялось уже достаточно высоко в безоблачном небе, накатанная лыжня кончилась. Вчера именно здесь первое отделение развернулось, направившись назад к кордону, и теперь нам предстояло идти дальше по едва заметной под выпавшим снегом лыжне, заметно снизив скорость движения. Ещё через полчаса, двигаясь первым в основной колонне, я увидел, как идущий в головном дозоре Прохор Ильин внезапно соскочил с лыжни и рухнул в снег. Подав вполголоса команду: «Ложись!», я повторил его маневр и нырнул в сугроб, сняв и отбросив лыжи в сторону, шедшие сзади бойцы также, не медля, последовали моему примеру. Замерев лёжа в снегу, мы несколько минут до рези в глазах вглядывались в окружающий нас сосновый лес, однако противник никак себя не проявлял. Тем временем Прохор, чуть приподнявшись, махнул рукой, подзывая к себе. И как? Как к нему подбираться? Ползком по снегу, или можно добежать, пригнувшись? Немного подумав, я избрал безопасный, хоть и более сложный путь. Вы когда-нибудь пытались ползать по пластунски в рыхлом снегу глубиной хотя бы полметра? Попробуйте. Незабываемые впечатления гарантированы! Примерно так думал я, когда взмокнув от пота, преодолел разделяющее нас расстояние в полсотни метров.

Что тут у тебя? — шёпотом спросил я Ильина, осторожно выглядывая из сугроба рядом с ним.

Лыжня! — он указал рукой вперёд, — Чужая!

Присмотревшись в указанном направлении, я понял, что он имеет ввиду. Впереди, метрах в двадцати от нас, к заметенной снегом лыжне, оставленной нашим взводом при движении в сторону кордона, подходила и сливалась с ней свежая, вероятнее всего, оставленная финнами лыжня. Ещё раз осмотревшись по сторонам, я пришел к выводу, что дальнейшее лежание в снегу не имеет смысла, и, пригнувшись, двинулся вперёд, чтобы рассмотреть следы повнимательнее. Форма оставшихся от лыжных палок выемок, однозначно указывала на движение в сторону Питкяранты. Стало быть, эти следы оставлены финнами или небольшим лыжным подразделением Красной армии, отступившим из зоны боевых действий, что гораздо менее вероятно. В любом случае, при планировании дальнейших действий, необходимо исходить из наихудшего варианта. То есть предполагаем, что это вражеские диверсанты. Как пограничник, я обязан принять меры к преследованию и уничтожению противника. Тут вообще не имеет значения, что их в разы больше, уход от боя со ссылкой на численное преимущество противника является трусостью, за которую в боевой обстановке может быть только одно наказание — расстрел. Нет никаких сомнений, что если я прикажу уйти в сторону, то бойцы обо всем чистосердечно доложат начальству, такой уж тут менталитет. Правда у меня есть приказ доставить пленного, но Бондаренко о приоритете этого задания над обязанностью борьбы с врагами ничего не говорил, то есть, если я покинув с лыжню, смогу мирно добраться до Питкяранты, то меня, не долго думая, отдадут под трибунал, со всеми вытекающими… А впятером у нас, против превосходящих по численности диверсантов, шансов, прямо скажем, очень немного… Куда ни кинь, всюду клин. Попросту говоря, сплошная задница — либо те шлёпнут, либо эти. Грустно прикинув варианты, я решил, что раз погибать, так уж лучше с музыкой, после чего подозвал остальных бойцов, чтобы те подошли к нам и, дождавшись их, проинструктировал Ильина:

Идём прежним порядком, внимательно смотри вперёд, чуть что, сразу падай. Если видишь финнов, показываешь над головой сжатый кулак. Если какие другие непонятки, махаешь раскрытой пятерней! И внимательно осматривай лыжню и пространство перед собой — может быть заминировано!

Понял.

Тогда вперёд!

Посмотрев вслед удаляющемуся Ильину, я ещё раз напомнил остальным бойцам:

При его падении сразу занять боевой порядок и пленному заткнуть рот кляпом! Ясно?

Все трое бойцов кивнули и мы продолжили движение. Через пару километров от перекрестка, мы обнаружили место привала вражеского отряда — теперь, благодаря оставленным здесь пустым банкам из-под консервов, было окончательно ясно, что мы идём по следу финских диверсантов. Судя по остывшим углям, те значительно опережали нас и шансов их догнать у нас практически не было, что не могло не радовать. Однако мне необходимо было перед бойцами демонстрировать служебное рвение, поэтому я сделал максимально короткий привал из-за необходимости дать горячей еды и питья пленному, заодно по-быстрому перекусил с бойцами, уложившись в пятнадцать минут, а затем приказал ускорить движение. Ещё через полчаса движения в лесной тишине издалека донеслись звуки внезапно вспыхнувшей перестрелки. Услышав хлопки выстрелов и перестук автоматных и пулемётных очередей, мы сперва залегли в рыхлом снегу, однако, разобравшись, что до места боя не менее километра, я приказал продолжить движение. Когда звуки беспорядочной стрельбы приблизились, я приказал одному из бойцов оставаться с пленным, а с остальными тремя красноармейцами, развернувшись неширокой цепью пошел на сближение с местом продолжающегося боя. Однако при всей нашей бдительности, финны, зарывшиеся в сугробы, заметили нас раньше и сразу же открыли огонь. Благодаря внезапно вспыхнувшей в чувству опасности, я с криком «Ложись!» успел рухнуть в сугроб за долю секунды до того, как автоматная очередь выбила щепки из деревьев на уровне моей груди. Короткий всхлип с последующим стоном, сообщил о том, что один из бойцов не успел уклониться от вражеской пули.

Рассыпаемся, меняем позиции, огонь по врагу, — прокричал я, отползая назад и в сторону, чтобы спрятаться за дерево.

Укрывшись за широким стволом, я сначала высунул каску с правой стороны потом осторожно высунулся сам. Мои бойцы уже вели огонь, переползая с места на место. Судя по всему, они даже не видели, где находится противник, а палили из своих самозарядных винтовок в белый свет как в копеечку. Ну и прекрасно, пока враги отвлекаются на красноармейцев, я займусь самими врагами. Быстрый осмотр вражеских позиций, расположенных на удалении около семидесяти метров, позволил мне засечь автоматчика, которого я и снял первым выстрелом. Для поражения второго противника мне пришлось отползти в сторону метров на тридцать, так как на прежнем месте он был скрыт от меня стволом дерева, и на адреналиновом кураже я проделал этот путь за несколько секунд. Однако, выглянув из укрытия на новом месте, я обнаружил, что на ранее замеченной вражеской позиции никого нет — финны тоже не дураки и тактике обучены. Всё же, благодаря энергичной стрельбе моих парней, вызывавших ответный огонь, отсюда я смог засечь места расположения двух вражеских стрелков и произвел два прицельных выстрела, Одному я попал точно в голову, а второму смог поразить только выставленный из-за дерева ствол винтовки. Потеряв оружие, тот затаился за деревом, не предпринимая никаких действий. Теперь стрельба была слышна только в отдалении, на расстоянии примерно трёхсот метров от нас. Похоже, что здесь в тыловом охранении у финнов было только три солдата и все уже кончились.

Ильин, живой?

Да!

Фролкин?

Рука… — раздалось в ответ, голосом, полным боли.

Сазонов?

Живой!

Прикрывайте меня, здесь один финн остался, я его гранатой достану!

Тут с вражеской позиции раздался отчаянный крик:

Нет граната! Мой сдаться!

Выходи, суоми! Руки вверх! Или жди, падла, гранату!

После моих слов с криками:

Сдаться, сдаться! Не стрелять! Нет граната! — из-за дерева появился финн с поднятыми руками.

Бегом сюда! Ко мне быстро! — скомандовал я противнику двумя фразами, надеясь, что он хоть что-то поймет, раз по-русски немного кумекает.

Тот, к своему счастью, сообразил, что от него требуется, и побежал в нашу сторону, высоко поднимая ноги и держа руки поднятыми.

Сазонов, вяжи его и тащи к Петрушину, Фролкина туда же, пусть перевяжет, потом догоняй нас!

Есть!

Ильин, бери финский автомат! Разберёшься?

Есть! Постараюсь!

Перебежками вперёд! — скомандовал я себе и Ильину, после того как Сазонов связал руки пленному.

Стоило лишь пробежать по снегу около ста метров и спрятаться за деревом, как я увидел бегущего мне навстречу солдата неизвестной принадлежности в маскхалате и с «дегтярем» в руках. Наличие у приближающегося воина советского пулемета, вызвало у меня определенные сомнения и я, предварительно прицелившись, крикнул погромче:

Эй, ты кто такой?

Пулеметчик после моих слов рухнул в снег и дал очередь наугад в мою сторону. Обидно как-то — я ведь поговорить хотел, а он… как в душу плюнул… Выстрелив невежливому финну в голову, я откатился за дерево. Вовремя. В том месте, где я только что находился, от дерева отлетели щепки, выбитые точным выстрелом. Поёжившись от внезапно пробравшего меня нервного холода, я крикнул:

Ильин, осторожно, здесь снайпер!

Потом, прикинув его местонахождение, я пополз назад и левее, чтобы сперва спрятаться за другим деревом, а потом, прикрываясь кустарником, уйти ещё дальше в сторону, чтобы с нового места попытаться вычислить позицию снайпера. Однако, как только я отполз на пару метров, то увидел ещё одного вражеского солдата, перебежками пытающегося обойти нас с фланга. Пришлось стрелять не целясь из неудобного положения, но — попал! Понимая, что моё местоположение засвечено, я с места рванулся вперёд, к спасительному дереву. Сзади щёлкнуло два выстрела, раздался треск автоматной очереди (наверное Ильин), на последнем метре мне обожгло бок, и в конце концов, я рухнул за дерево. Курва! Попали! Лихорадочно ощупав место ранения, я поставил предварительный диагноз: ранение по касательной в области четвертого ребра слева. Требуется перевязка, а ещё лучше зашить, но как тут?..

Занятый мыслями о своем ранении я не сразу сообразил, что больше не слышу стрельбы, не только поблизости, но и вообще в пределах слышимости.

Ильин?!

Я! — раздался бодрый голос с правого фланга.

Что там?

Не знаю, тишина…

Дебил! Я и так знаю что тишина! Куда финны подевались? Так, спокойно! спокойно, пся крев!

Сазонов?!

Я! — этот, как и должен, слева.

Что у тебя?

Ничего!

Сделать по выстрелу, сменить позиции, если тихо, смотрите, чтобы с флангов и тыла не обошли!