С минуту мы молчим, рассматривая серую гладь городской реки. Потом я набираюсь смелости и шепчу:

— Прости меня, пожалуйста.

Вскинув брови Демид оборачивается ко мне, и я понимаю, что простыми извинениями мне не отделаться.

— Что мне сделать, чтобы ты перестал на меня так смотреть?

— Прекратить вести себя, как форменная идиотка.

Хлестко. Я аж дергаюсь, и внутри подскакивает протест.

— Попрошу не грубить.

— Даже не думал. Это был ответ на твой вопрос. Итак, поведай мне, зачем ты притащилась на этот вечер. И чего хотела добиться своим появлением. Подробно, чтобы я уловил зерно логики в этом безумии. Если оно, конечно там есть.

Такое чувство, будто я котенок, которого хватают за шкирку и трясут, прежде чем натыкать носом в свежую кучку.

— Я же говорила. Мне хотелось сделать сюрприз. Удивить…

— С этой частью ты справилась. Молодец, — его сарказм царапает изнутри.

— Мне хотелось показать, что я не хуже, чем твоя Вобла. И вообще не хуже, чем все остальные. Что я тоже так могу…

— Не можешь.

Его взгляд прямой как шпала, пробивает насквозь.

— Могу, — капризно топаю ногой. — Ты вообще видел меня вчера?

Мне хочется, чтобы он признал, что вчера я была просто шикарная.

— К сожалению да.

Восторга в его словах ноль, радости тоже.

— Меня, между прочим, даже охранники пропустили без вопросов. Потому что я была такая же…

— Не такая, — снова обрубает, — и дело не в тряпках, и не в прическе.

— А в чем?

— Вот в этом, — прижимает палец к моему лбу. Отпускает и давит еще раз.

— Ай, — отшатываюсь, возмущенно отталкивая его руку. Не больно, но обидно. Тем более на глазах у прохожих.

— Ты хочешь, чтобы я брал тебя с собой, но при этом совершенно не знаешь, как надо себя вести. Не понимаешь, что есть время, когда можно говорить, и когда надо молчать. Да, твоя беспардонная наглость может быть забавной, если мы наедине, но она недопустима вот в таких местах, в таком обществе.

— Да какое общество? — раздраженно фыркаю, — толпа разодетых теток и пузатых мужиков.

Он качает головой, не скрывая досады.

— Когда же до тебя дойдет, что там не студентики сопливые, с которыми можно вести себя как деревенская курица. Не кружок любителей выпить пивка.

Обидно, что именно к ним он меня и причисляет.

— Так объяснил бы. Показал, как надо. Научил. Я умная так-то, быстро схватываю…

В ответ скучающий взгляд. Похоже умной меня здесь не считают.

— Лера… — начинает и замолкает. Потом с тяжелым вздохом продолжает. — Я с тобой не для того, чтобы учить хорошим манерам. Когда мне захочется кого-нибудь повоспитывать, я заведу ребенка. Может двух. А с тобой весело, на грани. Все время хочется то смеяться, то убивать, то трахаться… Но не более того.

От возмущения у меня полыхают щеки и сбивается дыхание.

— Значит я подхожу только для этого?

— А ты разве сделала что-то, чтобы убедить меня в обратном? По-моему, наоборот, всеми силами стремилась доказать свою неспособность вести себя, как взрослый адекватный человек.

— Ничего я не доказывала!

— Да ты что? Ну давай по порядку. Наша первая встреча. Помнишь?

Я показала ему средний палец…

— Вторая встреча.

Меня обдолбанную пытался изнасиловать какой-то хрен, а потом я полночи блевала у Барханова в туалете…

— Выходка с мелочью за такси, сообщение с требованием лишить тебя девственности… Мне продолжать?

— Не надо, — отворачиваюсь, потому что не могу выдержать его жесткий взгляд.

— Хочешь соответствовать — меняйся сама. Не шмотками, а внутри. Включи наконец свою голову и прекрати вести себя, словно маленькая девочка. А до этого времени говорить не о чем. Все будет так, как есть.

Меня крутит. От возмущения, и одновременно от стыда. Бесит, что он считает себя в праве отчитывать меня, но не могу отрицать, что сама виновата.

— Значит, я должна все переосмыслить и стать пай-девочкой?

— Слишком размытая цель. Начнем с малого. В следующий раз, если я скажу тебе, чтобы ты сидела и не высовывалась, ты так и поступишь. Поняла? Сядешь на свою бедовую задницу, сложишь лапки на коленях и будешь сидеть. Просто сидеть, запихав в самую глубокую дыру свои порывы и самодеятельность. Прогонишь из головы своих розовых пони и будешь думать!

— Я тебе собачка что ли? Чтобы сидеть и ждать? — мое возмущение все-таки пробивается наружу. Я пыталась быть вежливой, пыталась извиниться и загладить вину. Да, я не отрицаю своих ошибок. Накосячила. Но нельзя же так.