— О, Эмилия. Ты где потерялась? У нас тут лабораторная. Думала, тебя вообще сегодня не будет, — увидев меня на пороге, воскликнула Ираида Константиновна и лишь потом заметила за моей спиной отца. Сразу подскочила со стула, замахала рукой классу — те с шумом поднялись. Отец заходить в кабинет не стал, кивнул учительнице, мне же чуть слышно в спину произнёс: «Дома поговорим». Это его обещание не сулило ничего хорошего. Я прошла на место и устало опустилась на стул. Какой проклятый день! Просто адское невезение!

После урока выяснилось, что и Вика Вилкова тоже на меня зла. Она успела сдружиться с Алькой, и теперь наверняка считает, что я её предала. Собственно, она примерно так и сказала. Я не стала ничего отвечать. Мне вот ещё перед Вилковой оправдываться не хватало. И вообще, это только наше с Алькой дело, и с ней я обязательно поговорю.

Этот чёртов понедельник ещё и тянулся невыносимо долго. Так непривычно и неуютно было оказаться совсем одной, когда никто с тобой не общается, когда косятся недобро и шепчутся за спиной, а в глаза делают вид, что тебя тут нет. Вообще-то я сгущаю краски. Игнорировали меня только девчонки, да и то не все. Но те, оставшиеся — ЛераБелых, Катя Шулепова, ЛидаКонева, Юля Кузина, Аня Перфильева — я с ними за все годы и парой фраз не перебросилась, только здоровалась. Будет выглядеть как-то смешно, убого, даже унизительно, если я тотчас начну искать с ними общения. Даже не потому что они троечницы и тихони, не потому что никогда не были мне интересны. Просто это некрасиво. Пока дружила с половиной класса— их не замечала, а как осталась одна, так сразу они мне понадобились. Нет. Да они мне и не понадобились. Просто неприязнь, которую активно источали бывшие подруги, давила физически. Поэтому в столовую я не пошла. Сидеть на отшибе в одиночестве — мало приятного. А ещё я боялась встретиться с Шаламовым. Вернее, я очень этого хотела. Даже мечтала, как увижу его, как мы с ним поговорим. Но эта встреча должна случиться наедине, а не в переполненной столовой. Потому что не знаю, как я себя поведу и тем более не знаю, как поведёт себя он. Вдруг ещё что-нибудь этакое выкинет, а сплетен мне и без того хватало.

Шаламова я увидела только после занятий. Парни из 11 «В», по своему обыкновению, облепили перила школьного крыльца. Он же, как и всегда, стоял рядом. Когда я вышла, он всего лишь на короткий миг мазнул по мне взглядом, абсолютно равнодушным, даже каким-то холодным. Как будто я совершенно случайно попала в поле его зрения, но он не удостоил меня вниманием. И продолжал, не прерываясь ни на секунду, что-то увлечённо рассказывать одноклассникам, те в ответ хохотали. А мне показалось, будто в груди образовался тяжёлый, острый камень, который давил и царапал изнутри, не давая нормально дышать. Это его безразличие — будто пощёчина на людях, такая же горькая и унизительная.

— О! Какие люди! — зато протянул, увидев меня, Белевич. — Ты в пятницу шикарно выглядела.

— О да! — подхватил ещё кто-то. — Ты мне потом снилась.

— В эротических снах, — добавил Белевич. Кто-то третий, я уже не смотрела кто, отпустил откровенную пошлость, и все захохотали. Они ещё и подкалывают меня. Издеваются. А Шаламов молчал, стоял ко мне спиной и молчал. Нет, не молчал! Он тоже посмеивался, как другие.

Я сбежала со ступеней и рванула домой, глотая слёзы. За что он так со мной? Почему? Я и не ждала, что он предложит мне руку и сердце, но вот так унижать…? Какой же он урод после этого!

Не доходя до дома, я остановилась в нерешительности. Не хотелось лишний раз нарываться на гнев отца, мне и без того предстояло вечером непростое объяснение. Но и ждать ещё один день, не выяснив отношения с Алькой, тоже было невмоготу. Поэтому решила, что быстренько сбегаю к ней и сразу домой. Какое в этом преступление? И уж если на то пошло, то отец сам же мне всегда твердил, что «Аля Зимина — хорошая девочка. Дружи с ней».

Быстренько, увы, не получилось. Алька не хотела меня видеть и не открывала дверь. Но и я не желала уступать и торчала в подъезде, пока с работы не вернулся её отец и не впустил меня.

— Лёля, ты что, спишь? — весело спросил он. — Тут к тебе Эмилия пришла, а ты не слышишь.

Алька показалась из своей комнаты. Естественно, она не спала. Я боялась, что она выложит отцу, что нечего было меня впускать, что я такая-растакая предала её и мы больше не подруги. Но Алька лишь взглянула на меня с укором, но ничего не сказала.

— Зачем ты пришла? — сухо спросила она, когда мы уединились в её комнате.

— Мне нужно тебе всё объяснить.

— А что тут объяснять? Всё и так ясно.

— Ничего не ясно. Всё не так было, как ты подумала.

— Откуда тебе знать, что я подумала? — фыркнула Алька.

— Потому что на твоём месте я бы подумала именно так.

— Ну раз ты так легко можешь представить себя на моём месте, тогда должна понять, что я больше не хочу тебя видеть и не хочу с тобой разговаривать. Никогда. Так что уходи, не нужны мне твои объяснения.

Может, я зря примчалась к ней сегодня? Может, надо было дать ей время остыть, чтобы она смогла рассуждать спокойно? Но что сделано, то сделано.

— Я уйду сейчас, — я подошла к двери, даже взялась за ручку. — Только ты должна знать, что я ничего Черниковой про Петрова не рассказывала.

— Да ну? — усмехнулась она. — Тогда ты тоже должна знать, что про Петрова и я Черниковой ничего не рассказывала. И вообще никому. Ты — единственная, кто был в курсе. Так что не надо врать, не заставляй меня думать о тебе ещё хуже.

Как меня достало это! Они все как сговорились. Каждый меня в чём-то обвиняет, каждый оскорбляет. Да пошло оно всё!