Только что смеявшийся Тим резко стал серьезным, даже пасмурным и отрицательно покачал головой. Мы сидели на табуретках, вторую Тимир достал у завхоза, за моим столом и разбирали каналы, потоки и сдерживающие импульсы магии в артефакторике.

– Просто выполни мою просьбу и не скрывай от меня свою улыбку.
– Повторно попросила я.

– Это дефект. – Упрямо произнес он. – Он не может нравиться.

– А мне нравится.

Он снова покачал головой, как бы не доверяя услышанному…

– Ты же не говоришь, что мое тату - признак слабости и глупости. Напоминание о пьяной вечеринке. Не упрекаешь, что я могу из-за нее провалить практику, подвести тебя.

– Не говорю, потому что тату подчинения, не твоя вина, тебя застали врасплох.

– А ты, когда родился, сам, назло своим родителям, выбрал себе такую улыбку и рост? – Логично спросила я.

Он, усмехнувшись, отвернулся к окну.

– Тим ты сильный, самый сильный человек, раз смог противостоять семье, обществу. Вопреки всему поступить в Академию и стать магом десятой ступени. Почему ты в себе сомневаешься? Почему не веришь, когда говорю, что ты мне нравишься.

Тимир повернулся ко мне и сказал, проведя ладонью по щеке.

– Дефекты на лице и рост, и неуменье держать себя в руках – это не все мои недостатки. Семья скрывала от посторонних все остальное, что удавалось скрыть.

Ну, значит, не такая гнилая у него семья. Наверно, стоит за него порадоваться.

– И, если бы ты знала обо всем, уже не говорила бы о своей симпатии.

– Расскажи, я просто хочу убедиться, что твои тайные недостатки такие же надуманные, как уже известные мне, и они меня точно не испугают.

Не знаю, какие могут быть у него недостатки, что даже его не вызывающая симпатии семья, решила их скрывать.

– Я с детства …врал. – Во время его паузы я уже успела представить его лысым, покрытым страшными язвами, разоряющим птичьи гнезда, поджигающим ночью занавески в спальне. А он, оказывается, ребенком врал.

– Все дети лгут. Это нормально. – сказала я.

– Нет, я не про обычную детскую фантазию. Когда все понимают, что малыш пытается избежать наказания. Я про настоящую ложь, когда клянешься именем бога и говоришь что-то важное. Окружающие верят, готовятся к предсказанному, и…

– Так ты в детстве в предсказателя играл? – Прервала я его, и он уставился на меня немигающим взглядом и надолго замер.

– А дети так играют? – Наконец, моргнув, спросил он меня.

– Конечно. А чтоб привлечь внимание, получить свою долю ласки, дети и не на такое способны.
– Уверенно сказала я. По себе знаю, на какие подвиги способна детская фантазия.

– Я мне говорили это признак слабого ума. – Прошептал он. Хотела бы я посмотреть в глаза человеку, который твердит ребенку про его слабый ум.

– Глупости. Твоему уму позавидовать можно. Но сейчас я даже боюсь спрашивать про другие твои ужасные недостатки.

– Я не могу про это говорить. Не тебе. Девушкам про такое вообще не говорят.

Моя врожденная бурная фантазия, еще и развращенная всемирной сетью и специфической литературой, заработала во всю свою мощь. Меня даже бросило в краску, щеки ощутимо загорелись. Захотелось закрыть лицо, как это часто делает Тим.

– Я покажу, и на этом закроем эту тему. – Хорошо, что Тим сидел и не мог увидеть, в какую точку я устремила взгляд. Но мой обжигающий стыд мгновенно сменился удивлением, когда он нагнулся и начал снимать сапоги, а потом стянул носки и замер, слегка задвинув ступни под табуретку, на которой и сидел.

Я ждала, что будет дальше. И Тим тоже чего-то ждал.

– М-м, - я просто не знала, что говорить. – А где недостаток?

Он поднял на меня лицо и внимательно посмотрел в мои глаза.

– Ты не посмотрела? – После того, как я медленно покачала головой из стороны в сторону, он немного выдвинул ступни и тихо сказал. – Вот.

Сейчас я поняла, что страшный дефект связан с ногами. И присела на пол, чтоб разглядеть его. Шестого пальца не было. Я добросовестно искала родимые пятна, шрамы и даже язвы. Но ноги были обычными, чистыми, правда, кожа на них была чуть светлее, чем на его руках. Я даже слегка нагнулась, чтоб лучше принюхаться. Может проблема ног Тима в запахе…

От моего действия, Тим вздрогнул, но я никаких неприятных запахов не услышала. Тогда я протянула руку, чтоб задрать его штанину. Я не собиралась Тима раздевать! Хотела только посмотреть чуть выше щиколоток. Может у него варикозное расширение вен, а для мужчин оно, говорят, вреднее, чем для женщин. А в таком молодом возрасте, наверно, оно и кажется чем-то страшным.

– Что ты делаешь? – Вскочил Тимир с табуретки. – Так нельзя!

– Я искала… - Тихо сказала я.

Мне было больно, что я нечаянно довела его до такого состояния. Он тяжело дышал. Было заметно, что все происходящее ему очень неприятно, его буквально душит стыд и, если бы он мог это себе позволить, он бы расплакался от обиды. Но Тим держал себя в руках, только щеки заметно заалели.