– ...Это дешевле, конечно, чем мировые цены...

– ...Зато надежно... Не наше дело, как они их будут использовать.

– ...Ладно, пойдем отдыхать... Завтра трудный день...

Допив оранж, они ушли.

Желтовский, медленно потягивая пиво, курил, пытаясь втиснуть услышанное в какой-нибудь "сюжет", но ничего не получалось... "А где же рыжеволосый?
– подумал Желтовский.
– Он что, не в этой гостинице?"...

Утром следующего дня он спустился в холл, перебросив через плечо видеокамеру и фотоаппарат "Кодак". По поводу "Кодака" Поль Берар шутил: "Ты, наверное, и в сортир не можешь сходить без фотокамеры".

Он стоял у колонны около лифта, ожидая Берара, который должен был заехать. Они собирались в музей Чернуски посмотреть новую экспозицию средневековой китайской графики. И тут опять увидел двоих: "Зеленый галстук" и человека с серым лицом язвенника. Они беседовали, поглядывая на двери. Вскоре в холл вошел рыжеволосый, кивнул обоим, не протянув руки. А минут через пять-семь появился... Анатолий Иванович Фита. От недоумения Желтовский прищурился. А те стали оживленно беседовать, посмеиваясь, и было непохоже, что познакомились с Фитой только что. Желтовский стал за колонну, открыл "Кодак" и сделал несколько снимков, стараясь, чтобы киоск сувениров с надписью попал в кадр.

Вчетвером те вышли на улицу. Сквозь большие окна-витрины Желтовский видел, как Фита, пожав каждому руку, двинулся направо, двое - налево, а рыжеволосый остался на месте, какое-то время подождал, затем поймал такси и уехал. И Желтовский понял, что рыжеволосый живет не в этой гостинице. "Почему? Тут номеров достаточно... Впрочем, Фита ведь, судя по всему, тоже не здесь остановился". Но Желтовскому не могло прийти в голову, что ни "Зеленый галстук", ни человек с лицом язвенника, ни даже Фита не ведали, где остановился рыжеволосый...

Минут через десять подъехал Берар.

– Ты узнал что-нибудь о машине с дипломатическими номерами? усаживаясь, спросил Желтовский.

– За ночь? Могло только присниться... Подонок!
– прокричал Берар вслед черному "ситроену", едва не снесшему ему борт.
– Что тебя так раздосадовало?
– Они стояли под красным светофором.

– Нюх обострился, в ноздрях щекотно...

Они пробыли вместе до полудня. Затем Берар помчался в какую-то редакцию, а Желтовский пошел бродить по автосалонам на Елисейских полях, затем тут же зашел в кинушку, попал на середину фильма, потому ничего не понял, но досидел до конца - надо было как-то убить время - и отправился а гостиницу, купив по дороге пачку газет.

Вечером, накануне отлета, Желтовский сидел в баре за бокалом любимого пива, когда отошедший куда-то бармен, вернулся и громко произнес:

– Месье Желтовский!
– бармен обвел взглядом посетителей, выискивая, кто из них Желтовский, и ожидал, когда он откликнется.

– Вас к телефону, месье.

– Благодарю. Попросите, пусть перезвонят мне в номер, я буду там через пять минут...

Звонил Берар.

– Машина с дипномерами принадлежит иранскому посольству. Тебя это устраивает?

– Вполне. Даже если б это было посольство Тонго. Слышал о таком государстве? Населения в нем около ста тысяч.

– Завидую им, что их так мало... Ездит на этой машине некий господин Хеджези. Запомни или запиши: Хеджези.

– Уже. Как ты узнал?

– Доллар, конечно, весомая валюта. Но и наш франк кое на что способен, когда нужно разговорить, допустим, клерка, швейцара, хозяина бистро или шофера. А шофер у Хеджези француз, молодой парень, у которого только родился второй ребенок, нужна более просторная квартира.

– Понятно.

– Господин Хеджези постоянно обитает в Москве, но и здесь довольно частый гость и бывает подолгу... В котором часу улетаешь?

– Ранним рейсом.

– Проводить тебя не смогу, еду в провинцию, надо уточнить биографию Паскаля Жувэ.

– Бог в помощь.

– Счастливого полета...

13. МОСКВА. СЕГОДНЯ

Перфильев прилетел из Парижа в пятницу после полудня. Жена еще не пришла с работы. Приняв душ, он тут же позвонил Лебяхину. Секретарша сообщила, что Василия Кирилловича увезла скорая день назад с болями в животе. Подозревали аппендицит, но аппендицит в госпитале отвергли, однако серьезно обследоваться необходимо...

С этого неприятного сообщения началась полоса странных событий и нервотрепки.

Вечером, когда сидели с женой за ужином, раздался телефонный звонок. Перфильев снял трубку:

– Слушаю.

В ответ молчание. Только где-то дыхание.

– Алло! Говорите же!
– раздраженно сказал Перфильев.

И снова - ни звука. Он опустил трубку.

– Опять?
– спросила жена.

– Что значит "опять"?

– Это не первый раз. Вот так и во время твоего отсутствия: звонят, молчат и сопят...