И сердце колотится где-то в горле. Пульс подпрыгивает до небес, а холодная и одинокая капелька пота скользит по спине. Ничего, ещё немного – и она перестанет быть одинокой.

– Дарина!

Уже.

Мамочки, уже.

В пот холодный кидает.

Неужели Назар меня всё же сдал?..

Я выхожу из комнаты с чувством животного страха. Я всегда папу в гневе боялась, а теперь – ещё сильнее!

Мысленно ругаю Назара за то, что он всё же меня выдал. Предатель! Уроки соблазнения мне явно не помогли. Вот говорили подруги – нужно лучше тренироваться! Но нет же – я не хотела.

А теперь вхожу в зал, сжимаясь и нервно ища помощи мамы. А нет её… Ни мамы, ни помощи. Даже Алина скрылась.

– Пап, ты звал? – аккуратно лепечу. Он повернут ко мне спиной, копошится в тумбочке. Ключи ищет? А я не помню, куда их дела… Лучше бы отец так и стоял дальше. Но нет!

Разворачивается.

– У меня Альцгеймер!

Я выпадаю в осадок, когда слышу эти слова и наблюдаю за тем, как папа разводит руками.

– Это уже невозможно! Я постоянно что-то забываю! То таблетки свои потеряю, то портмоне. Вот скажи мне! Ты видела мои очки?

Я нервно улыбаюсь и молюсь, чтобы всё это оказалось не розыгрышем – и он реально искал только свои очки!

Подхожу к нему, хватаю потерянный предмет, висящий на верёвочке на папиной шее, и надеваю ему на переносицу.

– Вот, папуль, – сглатываю, проговаривая.

В ответ он удивлённо хлопает глазами.

– Вот! Видишь! – резко всплескивает руками. Да я от него на несколько метров отбегаю! От страха! Думала, сейчас как замахнётся, ремень схватит – и конец! – Всё! Завтра же еду к врачу.

– Пап, ты просто устал, – успокаиваю его. – Возьми отпуск и посвяти время семье!

Я говорю правду. Отец постоянно и очень много работает, чтоб обеспечить нас. Быть владельцем крупной корпорации – тяжело. Всё нужно контролировать, хотя у тебя есть штат людей и такой надёжный партнёр, как Айдаров.

Нет у папы никакого Альцгеймера! Заработался просто.

– Может, и устал, – вдруг произносит тише. Плюхается на диван, потирая пальцами виски. Бедненький… – Ничего уже не понимаю. Вот вчера! Представляешь, забыл машину свою в гараж загнать. Прямо с ключами оставил! А если бы угнали? Ладно бы, железяка. Новую бы купили. Но там же все документы! Там это было…

Последние слова он говорит так тихо, спокойно, любовным тоном, что я уже догадываюсь, о чём он.

Пальцы папы ныряют в карман рубашки и достают оттуда фотографию. На ней – вся наша семья. Четыре рыжие шевелюры и мама брюнетка.

Помню. Наш первый Новый год после рождения Алины.

Отец прислоняет фотку к лицу, трётся об неё щетинистой щекой и, прикрывая глаза, проговаривает:

– Мои булочки, любимые…

Я напряженно смеюсь.

Мамочки… Обошлось…

Слабо выдыхаю и осознаю, что обматерила Назара в своей голове очень зря. Надо бы ему спасибо сказать…

– Папуль, – отвлекаю его. Он отрывается от фотографии и переводит взгляд на меня. – А можешь мне дать номер Назара Таировича?

– Зачем? – хмурится. Но телефон достаёт.

– Я вчера на собе… – я резко осекаюсь, вытаращив глаза. Папа прищуривается. И это даёт мне толчок, чтобы скорее придумать ответ. – Кхм-кхм, я вчера к подругам опаздывала. А он меня подвёз. Я у него в машине кое-что забыла. Хочу вот написать, поблагодарить ещё раз, да и вещь свою забрать.

Отцу мои слова не нравятся. Вся хорошая, душевная атмосфера тут же испаряется. Не понимаю, почему он так сильно меняется в лице.

Даже телефон обратно в карман штанов убирает.

– Скажи, что потеряла, и я заберу, – холодно чеканит. Ой, да что с ним такое?

Может, правда ему к врачу сходить?

– Да ладно, – отмахиваюсь. Настроение отца мне не нравится. Ревнует, что ли? Да нет. – Не так уж это было и важно. Другую куплю! Люблю тебя, папуль!

Я быстро убегаю. По пути заскакиваю в комнату Алины.

Так просто не сдамся. Мы же Кравцовы.

– Дело к тебе есть, мелюзга, – дёргаю Алину за аккуратный хвостик. Упс! Уже потрепанный.

– Ты чего наделала?! – сестра быстро подпрыгивает со стула, бежит к зеркалу, чтобы прическу поправить. – Я маме пожалуюсь!

– Прости-прости, – что-то я перестаралась! Заново завязываю ей хвостик, вижу хмурое лицо и понимаю, что тут может спасти только одно. Протягиваю мелкой пятьсот рублей. Я уже всё, на мели. Сегодня пришлось разбить свою свинью, в которой не так много и денег было. – У меня дело к тебе есть.

Она тут же выхватывает купюрку и морщится.

– Маловато, – кривит нос. Вот же… Не проведёшь! – За это ничего делать не буду.