– А теперь самый важный момент!

Артем остановился прямо передо мной, поднял указательный палец вверх, и внимательно посмотрел мне в лицо.

– Делаем обезьянку: затыкаем уши пальцами и высовываем язык. Ну, и кого мы стесняемся? Врач – не мужчина, здесь все свои.

Подбадривая меня, молодой человек со всей серьезностью на лице заткнул уши и высунул язык. Моя нога затекла, кислород был на исходе, задыхаться зря не хотелось, и я все-таки повторила обезьянку. Держалась, что есть сил. Но не прошло и трех секунд, как Артем залился смехом, да таким заразительным, что я тоже невольно начала хохотать.

– Ты развел меня, да?

Он уже согнулся пополам и держался за живот.

– Видела бы ты свое лицо! Это того стоило!

– Да как тебе не стыдно?! – накинулась на него с тумаками.

– Ну-ну, пациентка, потише! Икота ведь прошла?

И тут я поймала себя на том, что действительно больше не икаю. Только теперь было не разобрать, что из всего этого помогло: ласточка, задержка дыхания, обезьянка, смех, или все вместе.

– Каюсь, ласточку я сам придумал. Но признай, неплохой вышел экспромт. А вот обезьянка, и правда, работает, этому меня еще дедушка в детстве научил.

Ну как на такого обижаться? С одной стороны, конечно, его самодовольная физиономия жутко раздражала, а с другой, в его компании и минуту сложно было провести без улыбки, с таким-то обаянием и мимикой. Да и на острове у меня кроме отца и его бизнес-партнеров не было ни одного знакомого.

– Мир?

Протянул мне руку, а в глазах столько надежды. Вот артист!

– Мир. Я еще не представилась, Арина из Питера.

Вслед за рукопожатием мой новый знакомый нежно поцеловал мою руку, и не отпуская, повел за собой вдоль берега, спасибо, в нужном мне направлении. До чего самоуверенный тип, никаких границ у человека! Хотя, чему-то, может, и стоило у него поучиться.

– Арина… – самозабвенно произнес он мое имя, словно в нем была скрыта разгадка какой-то вселенской тайны. – Я кричал тебе перед столкновением, ты, правда, не слышала?

– Нет, я думала это чайки.

– Ага, одна большая такая чайка.

– А что кричал?

Мне показалось, или он засмущался? Нет, показалось.

– Я кричал: «Девушка, берите левее, я здесь».

– Ах ты врунишка! Левее говоришь, у меня неплохой хук левой.

Теперь я пыталась ударить его в бок, но он уворачивался. И я снова бежала по белому песку, задорно смеясь, пока не достигла своей цели. Мошенник оказался побежден. Мы остановились, глядя на океан, и оба пытались отдышаться.

– Знаешь, впервые в жизни рад, что меня сбили с ног. И даже готов повторить!

Не надо было поворачивать головы, я и так знала, в этот момент мы оба глупо улыбались, разглядывая парусники на горизонте. Сейчас рядом с ним, была будто и не я вовсе, а какая-то совсем другая девчонка. И эта я нравилась мне на порядок больше, чем та, что была еще вчера.

Артем любезно проводил меня до отеля, рассказав за время прогулки, что учился за границей, а сейчас работает на фирме отца, продолжая семейный бизнес. Здесь он жил на яхте со своим лучшим другом, с которым они еще в один горшок писали, но, несмотря на годы, обучение в разных странах, а теперь и непростые рабочие графики с командировками, все равно продолжают общаться.

О себе я почти ничего не рассказывала. Да он и не спрашивал, за что я была ему благодарна, скорее развлекал меня и старался рассмешить. И у него неплохо получалось. К тому моменту, когда мы обменялись номерами телефонов и я уже заходила в отель, от нестираемой улыбки на лице стали болеть щеки. Что ж, эти мышцы тоже не мешает иногда тренировать.

Слепящий солнечный свет заливал помещение. Когда в телефоне пошли гудки, мужчина, сам того не замечая, нервно затеребил занавески. Он застыл под потоками холодного воздуха из кондиционера, по привычке оценивая ситуацию за окном.

– Шеф? – гудки закончились, но вместо голоса из трубки доносился хруст и хлюпающие звуки, словно на том конце кто-то что-то смачно жевал. От этого рот неизбежно наполнился слюной.

«А я вот еще не жрал!» – с обидой пронеслось в голове.

– Здесь я. Давай, Федюня, излагай.

На это молодой мужчина лишь в очередной раз стиснул зубы. Что за фак! Вот уже почти пять лет вся команда обращалась к Федору Бондареву не иначе, как Бонд, и только шеф упорно звал его Федюней. Ну разве может быть Федюней двухметровый качок, напоминающий скорее мощный стальной шкаф?

К тому же, Бонд оправдывал свое почетное прозвище и тем, что в самом деле был хорош собой. Ни одну женщину не оставляли равнодушной его мужественные черты, выразительные глаза, напоминающие голубые озера, и фигура атлета. Когда-то, еще после факультета физической культуры и спорта, яркая внешность открыла ему дверь в мир кинематографа местного разлива. Там пару лет Федор проработал каскадером, засветив в полете на большом экране, и свою мощную спину, и накачанную задницу за очередного смазливого труса с хорошим гонораром. А того, что платили ему, едва хватало на содержание больной матери и непутевой сестры.