Впрочем, даже критикам приходится оговариваться, что было бы неправильно грести под одну гребенку все буршеншафты и их членов. Например, есть отдельные бурши и даже целые буршеншафты, которые сами покидают ряды зонтичных организаций в знак протеста против недостаточной борьбы с крайне правыми в их рядах. Так, буршеншафт Marchia Bonn вышел в 2011 году из Deutsche Burschenschaft, аналогично поступил буршеншафт Hansa Mannheim в 2012 году и Franco-Bavaria из Мюнхена, которые посчитали, что их либеральные и демократические ценности несовместимы с теми настроениями, которые продолжают существовать внутри зонтичной организации [54] .

Есть и те, кто старается реформировать родные буршеншафты, но не всегда это заканчивается успехом. Так случилось с Кристианом Беккером из корпорации Raczeks zu Bonn, который выступал с инициативой против неонацистов в среде буршей и публиковал разоблачительные статьи о буршах с крайне правыми взглядами.

Например, он предал огласке письмо, написанное Норбертом Вайднером в редакцию Buschenschaftliche Bl"atter – главного печатного органа зонтичного Deutsche Burschenschaft, который объединяет самые консервативные буршеншафты. В этом письме он заявлял, что считает смертный приговор борцу сопротивления Дитриху Бонхёфферу «с чисто юридической точки зрения оправданным» [55] . Дитрих Бонхёффер – немецкий лютеранский пастор, теолог, участник антинацистского Сопротивления, он был арестован в апреле 1943 года, содержался в тюрьмах и концлагерях, а 9 апреля 1945 года казнен через повешение.

Усилиями Беккера суд вынес обвинительный приговор Вайднеру за это письмо с оскорблением памяти умершего. Беккер же сделал так, что эта и другие подобные истории стали широко известны и освещались в СМИ. В итоге его, на тот момент уже одного из Alte Herren, исключили из буршеншафта – «за поведение, порочащее репутацию организации» [56] . Последней каплей стало то, что он подал заявление о роспуске Deutsche Burschenschaft. Оно известно более правыми взглядами по сравнению с другими объединениями, и многие сознательно сторонятся его, однако такой шаг Беккера был признан избыточным и порочащим его родной буршеншафт.

Пристальное внимание к себе и страх, что что-то компрометирующее все же может произойти и утечь в публичное пространство, заставляют корпорации следить за своей информационной безопасностью. Впрочем, часто к ней обращаются уже после провальных и скандальных эпизодов. Например, в принимавшей меня корпорации был случай, когда на видео засняли, как два корпоранта выпивают на двоих ящик пива без перерыва, а потом, скажем так, дают яду выйти из себя. Кто-то выложил этот ролик на YouTube, где он собрал 20 тыс. просмотров. Их имидж был серьезно испорчен минимум на год, а кто именно из корпорантов выложил это видео, они так и не узнали. Этот случай стал для них хорошим уроком.

В то же время у корпорантов точно нет паранойи: часто они открыто указывают свои имена и телефоны в рекламных материалах, иногда пускают к себе журналистов. Но периодически у них возникают проблемы из-за этого. Например, в другой корпорации мне рассказали про то, как сторонники левых взглядов выкрали целую базу контактов корпорантов и разместили ее в открытом доступе, обозначив их как неонацистов. Закон на стороне корпорантов, но осадок от таких подлостей все равно остается.

Такая атмосфера, конечно, накладывает свой отпечаток на развитие корпораций в наши дни. Например, во всем Гамбурге, очень «левацком» городе, всего шесть из них фехтуют, при том что в других городах их количество может превышать несколько десятков. В той корпорации, которая принимала меня, на данный момент всего 25 активных членов. У многих нет времени активно участвовать в жизни корпорации из-за работы или учебы за границей.

Сами корпоранты относятся к своим организациям как к параллельной жизни, скрытой от лишних глаз. Они рады тому, что у них есть возможность жить «на два мира», но часто им тяжело от того, что они ничего не могут выносить из него в «мир обычных людей». Им практически полностью запрещено рассказывать про то, чем занимаются и живут корпорации.

При этом корпорации оказываются довольно беззащитными перед лицом огульной критики из-за собственной политики молчания, когда об их реальной жизни и ценностях знают только сами корпоранты и незначительное число любопытствующих. Казалось бы, они и сами – оплот либеральных ценностей, большинство из них принимают в свои ряды без различия национальности и религии, они аполитичны. Самое строгое требование, которое я видел – необходимость быть христианином любой конфессии. Но такие корпорации сами заранее предупреждают об этом, а в большинстве нет даже этого ограничения. Есть сообщества только для женщин и смешанные, нет имущественного ценза при приеме новых членов, культивируются ценности дружбы и взаимопомощи. Единственное строгое ограничение – кандидат не должен быть радикалом. И только единичные происшествия дают хоть какую-то реальную почву для обвинений. Но все это не останавливает сторонников левых взглядов от того, чтобы набрасываться на «зажиточные» корпорации, которые, по их мнению, ущемляют права и ценности этнических, сексуальных и иных меньшинств.

Но несмотря на большое количество критиков буршеншафтов и повестку, которую стараются формировать левые активисты, все же скандальные происшествия с участием буршей – скорее исключение. Это больше походит на глупости отдельных людей, которые и сами буршеншафты не поощряют, чем на систему и норму. Из-за таких стереотипов страдают не только сами буршеншафты, которые и являются источником большей части негатива в адрес студенческих объединений, но и другие корпорации, в том числе женские и смешанные, которые, как правило, вообще не дают существенных поводов для критики в свой адрес.

Взаимопомощь в корпорациях также оказывается предметом обсуждения. Ее называют причиной неравенства и несправедливости, когда лучшие должности получают те, кто их не заслуживает. В действительности же масштабы взаимопомощи, как правило, сильно преувеличиваются, а главное – критики просто не понимают природу такой поддержки. Это не кумовство, когда на теплое место ставят человека, не учитывая его способности, а сам он чувствует себя в безопасности, не обремененный ответственностью.

В случае с корпорациями это совсем по-другому. Да, тебе могут отдать предпочтение и продвинуть быстрее, чем других, потому что вы оба корпоранты, причем не обязательно из одной организации – помогают и членам других корпораций. Но такая помощь ставит воспользовавшегося ей в жесткие рамки – он должен показать себя на голову выше тех, кого не взяли. Тому две причины. Первая – если он подведет того, кто оказал протекцию, то оскорбит не просто чужого человека, а другого корпоранта. Вторая – тень неоправданного доверия падет не только на незадачливого работника, но и на всю корпорацию, к которой он принадлежит. Поэтому те, кому помогают продвинуться корпоративные связи, чувствуют большую ответственность и стремятся быть безупречными. Все корпоранты, которых я видел, усердны в учебе и занимают высокие места в университетских рейтингах.