Но телефон не унимается. Хватаю его, чтобы совсем выключить звук, но взгляд падает на уведомления соцсетей.

Заявки в друзья и куча сообщений. Любопытство берет верх, и я нажимаю на уведомления. Некоторые вполне безобидные, вроде «привет, я тоже друг Дениса», а некоторые с предложением обслужить их, когда надоем Шувалову. Еще и свистульки свои сфоткали.

Отклоняю заявки, удаляю сообщения и закрываю аккаунты. Знаю, это не поможет, но на какое-то время сдержит.

Долбаный Шувалов и его популярность.

Я, конечно, благодарна ему за предупреждения об уходе Артема (хоть до сих пор не понимаю с чего он решил проявить доброту), но прямо сейчас мне хочется треснуть его чем-нибудь тяжелым и разобрать на тысячу маленьких Денисиков.

Жаль нет его номера, а то сказала бы пару ласковых.

Телефон опять жужжит. Беру его в руки, не ожидая увидеть ничего хорошего, и оказываюсь права. Письмо из деканата с просьбой зайти после пары.

* * *

К деканату я подхожу с тяжелым сердцем. Никого не вызывают в обитель страха каждого студента просто так.

— Я подожду здесь, — говорит Ирка, облокачиваясь на стену напротив.

Она наотрез отказалась отпускать меня одну.

— Спасибо, — улыбаюсь ей и заглядываю в открытую дверь. — Здравствуйте, меня вызывали.

— Воронина? — женщина дожидается моего кивка и указывает на ряд стульев. — Подожди немного.

Поворачиваюсь и только сейчас замечаю сидящую Марианну. По ее лицу видно, что она затеяла какую-то подставу.

— Допрыгалась, сука, — шепчет она одними губами.

И в секунду меняется в лице, из высокомерного и торжествующего оно становится плаксивым, а на глазах появляются слезы.

— Мам, пап, — хнычет Марианна, пробегая мимо меня и немерено задевая плечом, — я не понимаю, как такое случилось.

Что случилось? Можно поконкретнее.

— Ничего, дочь, — басит отец Марианны, — мы все решим.

Из отдельного кабинета выходит наш декан Аркадий Викторович и сразу расплывается в вежливой улыбке.

— Здравствуйте Эдуард Александрович, — декан протягивает мужчине руку и кивает женщине, — Анна Семеновна. Пройдемте в мой кабинет, — разворачивается и, заметив меня, вдруг рявкает. — Воронина за мной.

Вздрагиваю от резкого тона и следую за родителями Марианны. В кабинете тесно пятерым взрослым людям, а подавляющая аура Эдуарда Александровича, кажется, делает его еще теснее. Вжимаюсь в угол между дверью и стеллажом, ожидая экзекуции, Марианна становится рядом. Думаю, она что-то наплела про стычку в столовой. Может, что я на нее напала.

— Объясните мне, Аркадий Викторович, — строго начинает Эдуард Александрович, опускаясь в кресло, — как на вашем факультете допустили кражу?

Декан бледнеет, и я вместе с ним.

Одно дело драка. Поругают, возможно запишут в личное дело и отпустят. Если надо извинюсь. Но кража — это серьезное обвинение. Неужели Марианна не понимает, что может разрушить мне жизнь? Или ей наплевать?

Встречаюсь с ней глазами. В них светится такое торжество, будто она в одиночку вселенское зло поборола. Ответ очевиден: ей плевать.

— Эдуард Александрович, мы все решим, — блеет декан, — Воронина уже отчислена, документы ректору я отправил.

У меня начинают трястись руки, а по спине спускается капля холодного пота.

Отчислили? Без разбирательств? Семья Марианны платит, а я на стипендии. Значит меня можно вышвырнуть?

Отец Марианны удовлетворенно кивает:

— Если она вернет украденное, мы не будем писать заявление в полицию.

Тут меня охватывает такая злость. Они говорят так, будто меня здесь нет, будто я пустое место.

— Она, — говорю холодно, — ничего не брала, — на меня оборачиваются все, но я смотрю только на Марианну, потому что если взгляну на ее отца, то точно струхну, слишком он пугающий. — Марианна скажи правду. Мы столкнулись единственный раз, в столовой было много людей, они подтвердят, что я ничего не крала.

— Милочка, — вступает Анна Семеновна, сморщив аккуратный нос, будто ей противно со мной говорить, — ты не в том положении, чтобы грубить. Ты хоть представляешь сколько стоит вещь, которую ты взяла?

— Нет, не представляю, потому что не понимаю, о чем речь.

— Господи, — Марианна закатывает глаза и зло шипит, — ты загнала мой бриллиантовый браслет, даже не понимая его стоимости? Тебе поэтому только на одну вещь от Рулинской хватило?

— Свитер подарила подруга, она участвовала в показе.