И сразу мысль: догнать? Остановить? Что-то предпринять?

А что, если еще ничего не решено…

Одна рыдает где-то там в гостиной, другая — уехала. Где-то ты, Вишневский, точно здорово накосячил.

— Артур! — в комнату вломилась Инна Алексеевна. Без стука, чего вообще за всю жизнь Артур припомнить не мог. Личные границы в их доме соблюдались строго и никаких исключений. — Что ты ей сказал?

Вишневский отошел от окна, хмуро запихнув мобильный в карман. Устало потер кончиками пальцев глаза, жалея о том, что вообще увез ее из строящегося дома. Ведь так все было хорошо и черт с ним, перфоратором.

— Ничего. Она уехала. Между прочим, из-за тебя. И вообще, ты забыла, что надо стучать?

— Я не об Аглае. Джессике! — вошла в спальню, довольно громко закрыв за собой дверь. — Она плачет!

— Это не я довел ее до слез.

— Что ты ей сказал? Она в приложении, а ты позволяешь себе такое! Тебе не стыдно?

— Какое? Что я себе позволяю? — ощутил, что начал закипать. Он не выносил, когда кто-то пытался внедряться без спроса в его жизнь. Так же как в его комнату. — Это ты притащила ее сюда! Не спросив, нужно ли это мне!

— Я пригласила ее потому как знаю, что у тебя есть к ней чувства. Есть, просто ты вернулся домой и эта… — запнулась, подбирая слово, — …она заморочила тебе голову, а ты повелся как неразумный подросток!

— Во-первых, у меня нет к Джессике никаких чувств. И никогда не было. И во-вторых, Аглая — не "эта". Ты же знала, что она родила от меня? — ему хватило доли секунды, чтобы по взгляду матери понять, что он прав. — Знала, но молчала. Четыре года.

— Я бы не была так уверена, что девочка от тебя. Уж не сильно она на тебя по…

— Хватит! — уже ни на шутку разозлился Артур. Инна Алексеевна вздрогнула, обалдев от резкого тона сына. — Мы оба знаем, что она моя! И то, что родила ее девушка, не слишком удобная для тебя, не отменяет факта моего отцовства. Ты бесцеремонно влезла в мою жизнь, впервые. Так какого черта?

— Ты сейчас на эмоциях, я все понимаю, но когда ты остынешь, то поймёшь, что я была права. Обязательно поймешь. Я не заставляю тебя отказываться от девочки, можешь помогать им финансово, думаю, Джессика не будет против…

— Выйди из моей комнаты, — не дав ей договорить, процедил Вишневский. — Пожалуйста. Выйди.

В таком состоянии сына Инна Алексеевна еще никогда не видела, но поняла, что сейчас лучше сделать то, что он просит. Поэтому развернулась и послушно пошла к двери.

— Хорошо, я попробую поговорить с ней сама, как-то успокоить. Но потом ты должен…

— Я никому ничего не должен, — снова отвернулся к окну, вцепившись в подоконник. — Выйди.

Он не видел, но чувствовал, что мать еще здесь и смотрит на него. Долго, пристально и задумчиво.

— Неужели ты действительно настолько сильно в нее влюблен? — прозвучал наконец в тишине ее слегка надломленный голос. — Настолько?

— Выйди, — повторил Артур, не оборачиваясь.

Когда за матерью закрылась дверь, Артур снова достал телефон и набрал номер Аглаи. И как и прежде все было бестолку. Он боялся, что на эмоциях она наломает дров, еще этот чертов сосед наверняка не дремлет, но понимал, что ехать за ней прямо сейчас не самая лучшая идея. Нужно дать ей чуть-чуть остыть. Подумать. Взвесить. Да и ехать нужно с чем-то, а для этого надо разобраться с Джессикой и ее внезапной беременностью.

Действительно внезапной. Почему молчала раньше? Не сказала, когда он звонил?

Или сама узнала только вот-вот?..

Вопросов в ней на самом деле накопилась масса, и он решил, что им нужно поговорить снова, после того, как оба также остынут. На этот раз поговорить спокойно. Он был уверен, что найдет способ вырулить из этой ситуации, еще не зная, что все, что произошло — было лишь подготовкой к действительно шокирующим новостям.

Из своей комнаты Вишневский вышел только вечером. Практически бессонная ночь в новом доме дала свои плоды — он уснул прямо в одежде на застеленной кровати, а когда открыл глаза, на поселок уже опустились плотные летние сумерки. Нашарив на покрывале мобильный, полуслепым взглядом посмотрел на экран — ни одного пропущенного от Аглаи. Не то чтобы он рассчитывал, что она вдруг позвонит первая, но все-таки надеялся. Зря.

Особо ни на что не надеясь, снова нажал на зеленую трубку напротив ее имени в записной книжке. Бездушный аппарат оповестил, что абонент не отвечает.