– Но…

Он не стал слушать.

– Решайте скорее: если вы уходите отсюда, то прямо сейчас. Времени больше нет. Так да или нет?

Белла беспомощно оглянулась назад в надежде увидеть дочь. Всем существом она рвалась туда, где царил хаос, чтобы разыскать Джоан, но теперь, когда паника немного улеглась, увидела, что Лахлан прав: пожар был совсем не такой страшный, как ей показалось, и горело довольно далеко от большого зала.

Она обернулась к Лахлану.

– Вы уверены, что ваши люди приведут ее?

Его лицо ничего не выражало, он спокойно встретил ее взгляд.

– Да.

«Разве у меня есть причины ему доверять?» – думала Белла, глядя на него. Скорее наоборот, судя по тому, что она слышала об этом человеке. Но выбора не было. Она все решила еще тогда, когда согласилась короновать Роберта.

Белла кивнула. Даст Бог, это решение не станет самой страшной ошибкой в ее жизни.

Лахлан вывел Беллу за ворота замка, и они смешались с потоком напуганных беженцев. Стражники если и взглянули на них, то лишь мельком: полно было более важных дел – потушить пожар и изловить породистых хозяйских лошадей, пока они не разбежались по окрестным полям.

Лахлан тянул ее к лесу, а она все время оглядывалась в надежде увидеть, не мелькнет ли в толпе Джоан. В тот день на девочке было платье цвета граната, затканное золотой нитью и жемчугом.

– Где же она? – не выдержала Белла. – Я ее не вижу.

Он не ответил, увлекая ее все дальше в лес. Еще немного, и замок совсем скроется из виду.

– Стойте! – вскрикнула Белла, отпрянув назад и упершись в землю каблучками туфель. – Где ваши люди? Где моя…

Пронзительный свист за спиной заставил ее замолчать. Лахлан свистнул в ответ, и через минуту из-за деревьев показались два всадника, которые вели в поводу двух лошадей. Одну из них она узнала – лошадь из конюшни ее мужа.

– Она с тобой? – спросил один из всадников.

Как и Лахлан, эти двое тоже не носили рыцарских доспехов – только потемневшие шлемы с носовой пластиной, черные кожаные акетоны, утыканные стальными пластинами, и пледы неизвестной ей расцветки.

– Да.

– Все нормально прошло?

– Да, не было ничего такого, с чем бы я не справился.

Лахлан взял поводья лошади, и Белла оглянулась – не подъезжают ли к ним остальные.

– Где же весь ваш отряд?

Один из всадников – тот, кто заговорил первым, – усмехнулся:

– Мы и есть весь отряд, миледи.

Она гневно воззрилась на Лахлана.

– Тогда кто же приведет мою дочь?

Ни один мускул не дрогнул в его лице. Ничто не выдавало ни малейшего смущения. Перед ней стоял обыкновенный бесчувственный мужлан, и не больше.

– Не было ни возможности, ни времени. – Лахлан безразлично пожал плечами. – Вот смотрите: они уже потушили пожар, стражники опять у ворот.

Белла не хотела смотреть. По мере того как до сознания доходил смысл его слов и поступка, ее охватывал ужас. Она вперила в него гневный взгляд.

– Вы мне солгали!

Ее гнев не произвел на него никакого впечатления: ни извинений, ни сожаления.

– Я сделал все, чтобы мы оттуда выбрались. А девчонке лучше оставаться в замке. Там, куда мы направляемся, детям не место.

– Это не вам решать! – вне себя от ярости, воскликнула Белла.

– Ошибаетесь – как раз мне. Моим долгом было привезти вас в Скун.

– Не только меня, но и мою дочь!

Его лицо оставалось бесстрастным – разве что губы чуть сжались, – зато ее сердце, казалось, разрывалось на тысячу крошечных частиц.

Оглянувшись на замок, она увидела толпившихся в воротах стражников. Каждой косточкой, каждой жилкой своего существа стремилась она назад, пусть это глупо и безрассудно. В целом мире не было для нее живого существа важнее Джоан. Как же она может бросить дочь? Это немыслимо! Как без нее жить?

Белла перевела взгляд на всадников, ожидая помощи, но увидела лишь сочувствие в их глазах.

Лахлану надоело ждать.

– Ну как, графиня? Вы готовы отправиться с нами в Скун и выполнить то, что обещали Брюсу, или предпочтете остаться здесь, с дочерью и супругом?

Очевидно, ему было совершенно безразлично, какое решение она примет.

Никого и никогда Белла так не презирала, как сейчас этого негодяя. Она уловила издевку в его голосе. Он знал, что она в ловушке! Она не сможет вернуться, даже если забудет свой долг, отвернется от Брюса и Шотландии. Если муж схватит ее, то в живых не оставит.

Буря чувств выжигала ей горло, глаза, грудь. Какой же дурой нужно было быть, чтобы поверить словам этого лжеца! Ей хотелось осыпать его бранью, ударить, наброситься на него и растерзать, а еще – упасть на землю и рыдать от отчаяния.