Дальнейшее повествование в книге Хикса развивалось предсказуемо: появился персонаж, поведение которого легко могло быть объяснено высокими инопланетными технологиями, неизвестными на Земле. К тому же он и сам регулярно называл себя пришельцем. И только в самом конце книги, совместными усилиями ученого и фантаста (странное сотрудничество, а ведь нечто похожее Кларк ему сейчас и предлагает) удается разобраться с истинной сущностью этого поддельного пришельца. Если отбросить фантастическое объяснение, которое Хиксу понадобилось, чтобы свести концы с концами в своем произведении, придуманная им ситуация может представлять интерес и при изучении «хармонтского феномена». Вдруг никакого Посещения не было? И разгадка не связана с мифическими пришельцами? Это объяснило бы, почему пока не удается понять смысл этих загадочных проявлений непонятно чего. Неприятно говорить, но неверные предпосылки обычно приводят к ошибочным выводам.

Такую возможность следует учитывать, ее нельзя отбрасывать без тщательной проверки. Получается, что фантаст давно, еще до своего появления в Хармонте, подсказал хорошую идею, которая может стать полезной для общего понимания «хармонтского феномена». От Пильмана как директора Института сейчас требуется ненавязчиво намекнуть профессорам Уильямсу или Робертсону о возможности и полезности подобного подхода. Интересно, скорректируют свои исследования, если придется отказаться от гипотезы Посещения Земли инопланетянами?

— Послушай, Ева, — попросил жену Пильман, — не могли бы твои сотрудники рассчитать примитивную модель «хармонтского феномена» без Посещения?

— У меня в лаборатории один парень занимается чем-то подобным. Завтра расспрошу его о результатах.

Фантаст Энди Хикс оказался склонным к полноте аккуратно одетым длинноволосым человеком невысокого роста. В нем чувствовалась порода. Хотя вряд ли он был аристократом, но это не принципиально. Впрочем, какая разница. Пильмана его родословная не интересовала. К тому же он сомневался, что у Хикса есть родственники, которыми бы тот гордился и хвастался. Не исключено, что для собственного пользования он придумал мир, где был самым-самым выдающимся и знаменитым. Говорят, что фантасты часто такое проделывают со своей жизнью. Но надо признать, что Хикс производил довольно приятное впечатление. Наверное, именно так и должен выглядеть самодостаточный человек.

— Я прочитал вашу книгу, — сказал Пильман первое, что пришло в голову. По его мнению, такое признание должно было понравиться писателю.

— И какую конкретно книгу вы прочитали, если вас не затруднит припомнить?

Для Пильмана это был неожиданный вопрос.

— Интересную. Название забыл.

Хикс натужно рассмеялся, достал платок и стал демонстративно вытирать выступившие на глазах слезы. За долгие годы общения с читателями подобные отзывы ему изрядно надоели. Но он нашел в себе силы ответить крупному ученому, как ответил бы малому ребенку, произнесшему по неразумению оскорбительную фразу, поскольку не понимал ее сути.

— Не переживайте, так многие отвечают. Казалось бы, объяснить этот феномен трудно, однако это очень частое явление. Надо сказать, придумать подходящее название для нового текста — это одна из тяжелых и ответственных обязанностей писателя. И вот, он думает, мучается, ночами не спит.… И наконец, наступает волшебный миг озарения, выстраданное название создано. Миг творения произошел. Иногда писатели гордятся названием своей книги больше, чем остальным текстом. Но вот книга попадает в руки читателя. Понравилась она или нет — дело десятое. Важно, что название никого не тронуло. То есть большая часть писательского труда безвозвратно пропала. Осталась недоступной для людей. Неприятные чудеса. О, хороший образ — «неприятные чудеса». Это надо будет запомнить. Пожалуй, назову так очередную свою книгу.

— Я не знал, что вас, писателей, волнуют такие тонкости.

— Нас все волнует. Мы — биологические механизмы, перерабатывающие человеческие чувства в доступный массовому читателю продукт, — Хикс довольно покивал головой, ему понравилось это определение.

— Никогда не думал о писателях с этой стороны, — признался Пильман.

— И это наша заслуга. Страсти, без которых настоящее творчество невозможно, остаются с нами. Личные чувства автора не должны мешать читателю поглощать готовый продукт. Часто добиться этого эффекта бывает очень трудно. Но таков наш тяжелый труд, все решается наличием таланта.

— Сочувствую.

— Напрасно, — угрюмо сказал Хикс. — Вы, наши читатели, должны нам завидовать.

— Ну, знаете, мы тут тоже работаем и по-своему страдаем.

— Не сомневаюсь. Но мы — писатели раскрепощены, полету нашей фантазии нет предела. Мы свободны в своем творчестве, нас не сдерживают ваши, так называемые, законы природы. Нет предела нашим мыслям и нашему чутью на проникновение в нашу жизнь элементов будущего. Знаете что, Пильман, я обязательно напишу о вас книгу. Вы — очень интересный человек, идеальный книжный герой.

— Кларк заказал? — печально спросил Пильман.

Хикс загрустил.

— Я профессионал. Писать книги — моя работа. И дорого продаю свои услуги. Очень дорого. Пока мы с Кларком не сошлись в цене. Он пытается сэкономить на самом важном элементе «хармонтского феномена» — на связном изложении всей этой загадочной истории на бумаге. Заметьте, сделать это должен человек, который умеет профессионально работать с текстом. И экономить на этом нельзя. Потому что через десятилетия всем будет глубоко наплевать на ваши научные статьи и отчеты. О «хармонтском феномене» будут знать только потому, что я напишу об этом происшествии книгу, и помнить только то, что в ней будет изложено.