Во мне вспыхивает упрямство, и мне хочется крикнуть, чтобы он взглянул на факты. Как он может закрывать глаза на такую очевидную связь? Но он прав. Боже, мне неприятно это признавать, но он прав. Я воспринимаю это слишком лично. Я уже подошла к грани.

С того момента, как я услышала имя Торренса, мой мозг уже все решил: это связано с моим делом, со мной. Сильвер Лэйк всего в ста милях отсюда. С точки зрения логики не исключено, что бармен и его брат могли быть случайно связаны с двумя похожими нападениями.

Это маловероятно, но возможно. Вероятно, так или иначе, можно найти связь между братьями и другими нападениями на женщин. Этот факт — ужасная реальность, хотя и правда. Они работают в сфере, где алкоголь играет немаловажную роль. Только такое здравое, хладнокровное мышление поможет мне дистанцироваться от дела Джоанны.

— Мы проверим эту зацепку, — говорит Рис, и я выныриваю из своих мыслей. — Обещаю. Мы проверим все зацепки и теории, и если…

— Не говори этого, — я на мгновение прикрываю глаза. — Просто не надо. Я знаю, что поспешила. Сначала увидела лотосы на месте преступления… и потом слишком остро отреагировала. — Я тяжело сглатываю. — Я все поняла. Я в порядке.

Он медленно кивает.

— Мне нужно, чтобы ты была объективной, пока я не скажу иначе.

— Отлично.

Когда мы садимся в арендованную машину, Рис протягивает мне телефон. Я забыла его на стойке.

— Мы снова прослушаем допрос в отеле. Думаю, Риксон мог дать нам новую зацепку.

У меня голова гудит от новостей. Я не уверена, какую зацепку хочу — ту, что приблизит меня к моему убийце или нет — но, по крайней мере, мы не зашли в тупик.

Когда я только начала писать романы по реальным событиям, то мне хотелось быть такой же, как Рис. Тем, кто мог думать, как преступник, как убийца. Тем, кто может забраться преступнику в голову.

Сейчас я должна быть таким человеком.

Мы останавливаемся на обед в закусочной рядом с отелем, так как я сбежала из ресторана до того, как мы успели поесть. В вестибюле отеля я говорю Рису, что пойду в свой номер, чтобы освежиться, а затем мы встретимся у него. Я словно в трансе поднимаюсь на лифте. Пока не позволяю себе полностью оценить события.

Оказавшись в своей комнате, я быстро принимаю душ, действуя на автопилоте. Заматываю голову полотенцем, направляюсь к чемодану, разложенному на кровати, когда замечаю сложенный клочок бумаги, подсунутый под дверь. Предположив, что это счет, я поднимаю его и несу к столику, чтобы позвонить на стойку регистрации и сообщить им, что они ошиблись. Я пока не собираюсь выезжать.

— Да, здравствуйте. Я получила счет… — мои слова обрываются, когда я раскрываю записку.

В ушах шумит кровь. Я едва слышу женщину на другом конце провода, которая окликает меня.

— Мэм?

— Простите, — у меня дрожит голос. — Я ошиблась. — Я кладу трубку. — О, Боже.

Я роняю записку на стол и бросаюсь к сумке. Нахожу пару латексных перчаток и пакетик для улик. Нужно позвонить Рису.

Я замираю посреди комнаты. Окаменевшая. И просто смотрю на письмо.

Возможно, Рис сомневается, что это дело связано со мной, но кто-то явно думает иначе.

Лэйкин: Сейчас

«Я нашел тебя».

Как три простых слова могут вызвать такой страх?

Вне контекста они ничего не значат. Как строчка из песни. Смс-ка. Фраза «Я нашел тебя» может иметь бесконечное количество значений.

Посреди расследования «висяка», когда я отчаянно пытаюсь не погрузиться в пучину прошлого, эти слова вызывают образ мужчины — воспоминание о темном силуэте, похороненное в моем подсознании. Рука, тянущаяся сквозь воду…

Возможно, он искал меня так же, как я прочесывала свои воспоминания в поисках его?

Последние несколько лет я верила, что этот человек спас меня. Но когда я смотрю на записку, во мне пробуждается беспокойство. Я узнаю этот почерк.

Вопрос, который я старалась себе не задавать: что, если человек, который вырвал меня из лап смерти, и есть убийца?

Такое случалось и раньше. Сначала ты отбираешь жизнь, а в следующую секунду на тебя накатывает раскаяние. Но это не соответствует жестокости преступления. Трудно представить, что убийца наносит женщине десять ударов, бросает ее в озеро, а затем возвращается, чтобы спасти.

Мой психолог сказал, что, вероятно, я сама создала этот образ, фиктивное воспоминание такое же, как яркий мерцающий свет.

Скорее всего, у меня нет реальных воспоминаний о моменте смерти. Мой мозг выстроил историю, которая соответствует тому, что мне рассказали о случившемся.

Печально, но мою смерть окружает только тьма.

Но именно в этой тьме я застряла. Ответ где-то здесь… и я найду его, если смогу бросить вызов страху. Потому что чаще всего люди боятся неизвестности. А когда то, чего мы боимся, наконец происходит, нам ничего не остается, кроме как принять реальность ситуации.