Например, врёт, что ему кто-то нравится, даёт бумажку с положительной оценкой, чтобы в ответ получить кусочек искренности, кусочек как бы настоящего "золота". Или врёт, что "золото" уникальное и его неизмеримо больше чем у окружающих, поэтому покупательная способность его бумажек превосходит любые другие. Врут для того, чтобы не давать настоящего "золота". А не дают настоящего "золота" потому что не могут, – у человека его нет.

Настоящее золото за пределами социального пространства, а у человека лишь дырявый мешок и безумная жажда его наполнить. Без такого мешка, человек не может жить в обществе – никто не видит в нём ценности и он ни в ком не видит, выпадает из цепочки купли-продажи.

При восхождении, когда внимание концентрируется не на телесном тонусе или усталости, а за пределами физического, когда внимание сосредотачивается на метафизическом уровне – можно ощутить, что не снаряжение и не рюкзак с провизией тянут тебя вниз, а именно невидимый мешок с твоим именем. Появляется шанс исправить искорёженные фильтры, содрать розовую плёнку с прозрачных линз и увидеть, что мешок набит не "золотом" и что всю жизнь ты потратил на то, чтобы натолкать в дырявую ёмкость, как можно больше грязного и дурно-пахнущего мусора, что все твои усилия направлены на сражения за объедки и использованную упаковку.

И если хватит смелости, то ты сможешь отбросить переполненный фальшивыми драгоценностями мешок, столкнуть в ледяную пропасть и в ту же секунду ты услышишь как с вершины срываются миллионы тон снега и камней, и несутся прямо на тебя, но не будет с тобой мешка сотканного из страха и сомнений, ты спокойно поднимешься на встречу с лавиной и сам станешь её частью.

А когда лавина уляжется в долине застывшим морем из снега, когда стихия успокоится, когда пространство наполнится звенящей тишиной – ты без слов поймёшь, что одновременно являешься и горой, и солнцем, и орлом над этой панорамой. Поймёшь, что нет никакого "золота", а есть лишь Бесконечное Золотое Сияние и ты его часть и всё, что мешало ощущать это раньше – мешок за твоей спиной, который люди в надежде избежать восхождения набивают фальшивым золотом до такой степени, что не могут стронуться с места.

– Как я говорил – мы практикуем принципиально другого вида путешествия. Если первый, привычный всем тип – скитаясь по дорогам напихать в мешок побольше экзотического мусора, то метафизический вариант – концентрироваться на обнаружении того, что наш мешок, наша личность уже переполнена бесполезным грузом. И восхождения – идеальный для современности формат. Одиночество, смертельный риск, экстремальные нагрузки – всё работает на пробуждение, на разрыв кокона, на преодоление внутренней слепоты.

К этому направлению относятся великие школы каллиграфии, школы владения мечём, закрытые школы боевых искусств, дыхательные медитации и множество других бессмертных школ.

Дзенские мудрецы обыкновенную житейскую рутину превращают в такую же духовную практику, но до этого уровня не многим удаётся дойти, остальным нужны подпорки, нужны управляющие сигналы и дисциплина, чтобы не сбиться с пути. Поэтому для ищущих подготовлены методики и подсказки, теми, кто прошёл этот путь, но добровольно, из чувства высочайшего милосердия вернулся, чтобы уберечь восходящих на вершину Духа от глупых и фатальных ошибок.

– Максим, будет невероятно трудно. То, что ты оторван от социума, то что кажется отчуждением, то, что ты считаешь фундаментом своего существования – будет стремительно разрушаться. Распад основ вызовет неконтролируемый ужас, парализующий все попытки продвинуться по этому пути. У кого-то на преодоление мертвящего ужаса уходят годы, кто-то справляется быстро, но сталкивается со следующим не менее опасным препятствием. Ты готов?

Игорь Давыдович, говорил как бы ни от себя, казалось, всего лишь транслятор – считывает из ноосферы текст и придаёт глубоко личную, рождённую собственным драматическим опытом интонацию. Всё, что он говорил, как недостающие пазлы заполняло пустоты моей картины мира. Я понимал, что понимаю – видимо то, что называют озарением. В тёмной комнате включили свет, теперь не нужно подавать пазлы и подсказывать в какое место вставить, теперь я и сам могу выбирать нужные элементы из хаотично перемешанной кучи и безошибочно строить картину, сюжет своей жизни.

Над нами нависает светильник, я полностью сосредоточен на происходящем внутри светового купола, но одновременно затылком чувствую позади себя громадное пространство библиотеки. Слева, от пола до потолка, бронированные окна, за ними в чёрном тумане раскачиваются сказочно-чудовищные стволы, как мачты корабля плывущего по ночному океану. В отражении вижу свою готовую к бегству фигуру и неестественно белое лицо. Напротив, закинув ногу на ногу – Игорь Давыдович, на вид лет сорок, но, то как держит себя, то, что излучает, то что говорит и как говорит, подсказывает – его возраст нельзя оценить человеческими мерками, между нами не десяток лет разницы, а непреодолимая пропасть.

Конец ознакомительного фрагмента.