Шрифт:
– Хорошо смотришься обнажённой за роялем. Как ожившая фантазия, – Донат стоял в дверях, прислонившись к косяку.
– Давно стоишь? – развернулась я к нему.
Он пожал плечами, не желая отвечать. Сел на софу напротив, откинувшись на спинку.
– Если б я заставал такую картину, ежедневно приходя с работы – я был бы самым счастливым человеком на свете. Иди сюда, – похлопал он по колену, приглашая к себе.
Я подошла и села ему на колени. Донат жадно потянулся за поцелуем, лаская моё тело сильными руками. Застонал.
– Маина… почему ты имеешь надо мной такую власть…
Он схватил меня рукой за волосы, оттянул. Настроение его опять менялось слишком быстро. Он хотел властвовать, подавлять. Руки сжимались, причиняя мне боль. Поцелуи сменились покусываниями.
Вдруг в тишине дома раздался шум у входа и женский голос позвал:
– Донат! Донат! Ты дома? Охрана сказала, что ты приехал. Донат, ты где?
Глава 5
По коридору раздавались быстрые шаги. Я посмотрела на Доната. У того на лице ходили желваки, весь его вид выражал досаду и мысленно произносимую забористую тираду.
– Вот туманники… – это единственное цензурное ругательство, из тех, что вертелись на языке Лерца.
Я едва успела спрятаться за спину Доната и прикрыть стратегические места подушками-думками, как дверь открылась, и в гостиную заглянула, а потом и зашла одна юная вилени. Или госпожа, неважно.
Благодаря щедрости Доната – а я была уверена, что это пожаловала хозяйка комнаты на втором этаже – внешне она выглядела благородной вилени. Молоденькая, хорошенькая, и, судя по всему, очень ревнивая.
При виде нас с Донатом её ресницы и губы задрожали. Она хлопала глазами, не в силах поверить открывшейся перед ней картине.
– Донат? – вопросительно застыла она перед нами.
– Далила, я запретил тебе появляться в эти дни, – раздосадовано процедил Донат.
– Я думала, это потому что ты уехал. Но узнала, что ты в городе, и решила…
– Сделать сюрприз? Он удался, Далила. Тебе не надо думать, а делать то, что я говорю.
– Донат, кто это? – жалобно спросила девушка.
Она не могла справиться с эмоциями. На лице застыла такая обида, как у ребёнка, чей мир розовых фейри только что рухнул. Глаза наполнились слезами, и по ходу нас ждала истерика.
Девушку было жаль даже мне. Судя по всему, жизнь её к такому не готовила, и от Доната она такого не ждала. Донат тоже с сожалением смотрел на свою подругу. Было видно, что ему жаль, что она это увидела.
Они смотрели друг на друга в безмолвном диалоге, так что я почувствовала себя лишней. Я бы лишила их своего присутствия, но, увы, прикрыться мне было нечем. А ходить голой я подрядилась только для Доната.
Это ещё хорошо, что мы с этой девицей незнакомы. А то точно был бы сюрприз!
Далила всхлипнула и убежала. Донат вцепился руками в волосы.
– Донат, ты можешь её догнать. Ещё не поздно, – сказала я ему под руку.
Донат раздражённо вскочил и пошёл к бару. Налил себе виски и залпом выпил. Посмотрел на меня пустым взглядом.
– Она тебе дорога? – спросила я.
– Нет, но не поверишь, мне её жалко. Это очень больно, пережить такое…
Донат обвинительно покосился на меня, зарычал и кинул стакан в стену. Я вздрогнула.
– Туманова девка. Я же сказал ей не появляться здесь, пока не позову.
– Донат, ты можешь догнать её и успокоить. В таком состоянии главное не отпускать, если ты хочешь, чтобы она тебя простила. Поверь мне как женщине.
– Меньше всего мне нужны твои советы в моих отношениях с женщинами, – зло процедил Донат. – Далилу жаль, но она должна была слушаться. Тогда ничего бы этого не случилось.
Он потянулся за следующим стаканом.
– Может, мне пойти к себе? – предложила я.
– Нет, останься.
– Как она вообще попала в дом?
– У неё есть ключ.
– А почему охрана её пропустила? Меня ни в какую.
– Потому что знают, она часто здесь бывает, – нехотя сказал Донат.
– Живёт здесь, – уточнила я.
– Гостит иногда, – поправил Донат.
Когда Донат выпил залпом третий бокал виски, я не удержалась:
– Донат, ты хочешь напиться?
– Мне хочется заглушить гадкое чувство вины. А я ведь по сути ничего ей никогда не обещал. Она знает, что я когда-то был влюблён и разочаровался в женщинах. Я всегда ей говорил, чтобы не смела влюбляться в меня и на что-то надеяться. Но почему же так гадко и противно?