По вечерам в палате Волошин заносил в блокнот результаты дневных наблюдений. Он вспомнил детство: как брал из школьной библиотеки книжку по колористике (которую так и не вернул), как записывал первые свои мысли по поводу промелькнувшего сверхъестественного дара. Надо бы отыскать ее по приезде в Серпейск – вдруг там найдется что-то полезное.

Дважды Андрей звонил матери и уверял, что с ним всё в порядке, а вот со связью – нет. О том, что он уже вернулся в Россию (для женщины шифровальщик улетал в учебную командировку в Казахстан), лейтенант предпочел умолчать. Надеялся только, что до выписки из госпиталя многочисленные ссадины и гематомы успеют затянуться.

В начале третьей недели с ним на связь вышел Петрович. Начальник шифроргана резидентуры еще находился в Африке и звонил по видеофону, так что Андрею довелось пройти в специальную комнату, обшитую шумоподавляющим материалом. Внутри помещения располагалась капсула связи – будка размером два на два метра, тесно укомплектованная различным оборудованием.

Плотно закрыв дверь, Волошин нацепил гарнитуру и уселся в неудобное кресло напротив терминала. На экране уже маячила широкая физиономия Петровича. Сегодня на нем было поло мутно-зеленого, болотного цвета с помятым воротником.

– Так, бегунок, доложи по состоянию здоровья, – деловито начал он, обделяя вниманием радостные приветствия.

– Да нормально, – пожал плечами Андрей. – Нас тут кормят как на убой. К тому же я целыми днями сплю. Вроде даже потолстел.

– Во-от! Скоро и пробежки свои забросишь, курить начнешь. Пяток лет в таком ритме – и по телесным объемам нагонишь меня.

– Нет уж, Петрович, в этом виде спорта первенство я оставлю за тобой.

– Врачи чего говорят? – перешел на серьезный лад начальник. – Контузия твоя аукнется?

– Пугают сильными мигренями, но я ничего такого пока не ощутил. Даже головокружения нет.

– Никаких панических атак? Аритмии, тревожности, тошноты?

«Я тут начал ауры видеть», – едва не брякнул Андрей, но вместо этого покачал головой и коротко ответил:

– Нет.

– Ну, ты парень молодой, спортсмен – на тебе всё как на кошке заживет.

– Вот и проверим.

Петрович выдержал неприятную паузу, во время которой Андрей утвердился в мысли, что позвонил начальник не просто так. Возможно даже, с плохими новостями.

– Я к тебе – с плохими новостями, бегунок, – нехотя пробурчал в микрофон Петрович.

Волошин внутренне собрался, но внешне остался спокоен, даже немного отстранен.

– Мы же тут по твоему случаю небольшое расследование закрутили – хотели разобраться, какого рожна Джером потащил тебя по опасным районам, в объезд города.

Андрей почувствовал, как ускорился пульс. В своих размышлениях он множество раз возвращался к мысли о том, зачем же водитель и Джером поехали непривычным маршрутом. Он хотел верить, что это была чистая случайность, сиюминутное решение ленивого экипажа, вздумавшего сэкономить лишние пятнадцать минут в дороге. Но, судя по неловкости на лице Петровича и тембру его голоса, картинка могла оказаться куда сложнее.

– И? – неожиданно для самого себя поторопил обычно сдержанный Андрей.

Петрович почесал щеку пальцами-сардельками с очень короткими ногтями.

– Есть у нас информация – пока непроверенная, правда, – что Джером переметнулся на сторону врага. Вроде бы какой-то там друг мужа его двоюродной сестры – большой человек в стане боевиков, полевой командир. Вероятно, он-то Джеромчика и вербонул. Информация, как я уже сказал, жиденькая, с неприятным душком. Но если подтвердится, то выходит, что наш африканский коллега тебя похитил и вез в лагерь боевиков.

Петрович умолк, а Андрей не сумел сдержать усмешки. Похитил, ага… Да у него даже пистолета никто не отобрал!

– Понимаешь, что это значит? – с неприятным нажимом в голосе уточнил Петрович.

Волошин понимал. Еще как понимал.

– Что моя внешность и принадлежность к российским спецслужбам стала известна противнику.

Петрович вздохнул.

– Да по ходу дела, не только твоя. Это же Джером – у него со всеми нами хорошие отношения сложились. Кое-кто с ним даже имейлами обменялся.

Андрей лишь покачал головой.

– Короче говоря, начальство посчитало, что скомпрометирован весь наш заезд, – подвел черту Петрович. – Я уже сдаю дела новому сменщику, и через пару дней мы возвращаемся домой, в Москву.

– Охренеть.

– Точнее не скажешь, бегунок. Предлагаю собраться в кабаке и как следует отметить бесславное возвращение на Родину. Обжабаться то есть.

– Я рапорт на отпуск написал. После выписки отсюда – сразу в Серпейск.

– Отличная идея! Дома и стены лечат.