Для семейства Волошиных это стало сильнейшим ударом. И если дед по обыкновению скрывал горечь утраты за маской стоического хладнокровия, то бабушка и мать оказались просто-напросто раздавлены горем.

Андрей практически перестал с кем-либо общаться и травил себя неумолимым чувством вины. В случившейся трагедии мальчик обвинял не водителя грузовика, взявшего слишком широкий угол поворота, а себя. Дни напролет проходили с мыслью: а не мог ли он стать причиной несчастного случая? Разве не его искреннее, ощетинившееся обидой желание никогда больше не видеть родных столкнуло их в пропасть?

Андрей, с раннего детства проводивший бессчетные часы в своем внутреннем мире, чувствовал: там что-то было. В дальних уголках души росла и крепла необузданная сила, достаточная, чтобы перекроить реальность по своему разумению. Маленький термоядерный реактор насыщался энергией, чтобы однажды запустить… что запустить? На какие ужасы или подвиги способен нелюдимый подросток, обладающий такой огромной силой? И ему ли предстоит выбирать – станет он героем или злодеем?

Через двенадцать дней после трагедии из глубин космоса пришел ответ. Размышляя о природе красных и зеленых огней, которые он видел во сне, Андрей окончательно склонился к мысли о пришельцах. Может быть так, что они пригнали на орбиту Земли свой спутник и каждую ночь в диапазоне красно-зеленого спектра транслировали парнишке некие знания? Почему бы и нет.

Было ли это связано с последними событиями в жизни Андрея, он не задумывался. Волошину вполне хватало идеи того, что где-то там, далеко-далеко, у него появился невидимый друг, каждую ночь приносящий умиротворение и занимательную игру в шифры. Мальчуган не сомневался, что однажды взломает секретный код. И когда это случилось, когда двенадцать чисел улеглись в идеально ровный круг, сферы вышли за пределы снов.

После гибели брата, как показалось Андрею, сильнее других горевала бабушка. К смерти его отца она относилась куда спокойней: зять и теща не поладили с первых дней знакомства. А вот умелый и талантливый внук, всеобщий любимец… такую утрату пожилая женщина выдерживала с огромным трудом. Может, как раз поэтому «подсветка» выхватила именно ее.

Небольшой, размером с теннисный мячик красноватый шар возник в районе сердца бабушки на седьмое утро после «цифровой» победы Андрея. Видение походило на почти рассеявшееся облачко дыма, которое кто-то ловко заточил в прозрачную сферу. Сперва Андрей принял его за оптическую иллюзию, но с какой бы стороны ни подступался к бабушке, под каким бы углом на нее ни смотрел – шар всегда маячил возле груди.

Однако наиболее примечательным наблюдением стало то, что с течением времени цвет шарика менял тональность. Происходило это не шибко резко и заметно, но если в первый день он был размытого красного оттенка, то спустя три месяца напоминал спелый персик. Вновь отправившись в библиотеку, Андрей, который вел наблюдения за шаром с усердием секретного агента и мельчайшие детали конспектировал в тетрадку, отыскал небольшую книгу по колористике.

Волошин пришел к выводу, что, если он хочет вести дневник подробно и качественно, скудных описаний цвета по типу «ярко-красный» и «темно-красный» будет явно недостаточно. Поэтому он решил расширить познания в области типологии цветов и оттенков. В процессе самообучения подросток выяснил, что, согласно цветовой модели Пантон, на начальном этапе «бабушкин шар» имел цветовую идентификацию 18-1649 TCX. Оттенок, который Андрей по-простецки именовал «бледно-красным», на самом деле назывался «глубоководным кораллом». И код, и поэтичное наименование он скрупулезно занес в тетрадь.

На недолгий период колористика полностью овладела воображением Волошина. Он буквально впитывал любую информацию о цветовом пространстве, длинах волн спектра, тонах и оттенках. Скудные данные, полученные из одной-единственной библиотечной книжки, казались ему необычайно важными для разгадки главной шарады: кто и почему выходит с ним на связь при помощи цветового спектра?

Тогда-то Андрей и подумал, что несет слишком много. Постоянная усталость по утрам, непреходящее чувство вины за гибель родных и перманентный стресс изрядно выматывали тихого паренька, которому в начале ноября только исполнится четырнадцать лет.

Пожалуй, пришло время разделить ношу с кем-нибудь еще.

Друзей у Андрея было немного. Если честно, то всего один – зато такой, которому Волошин мог рассказать абсолютно всё.

Ким учился двумя классами старше и при обычных обстоятельствах едва ли стал якшаться с «малолеткой». Дело было в том, что при достаточно выраженной азиатской внешности и дряблом телосложении он не снискал популярности среди одноклассников.

Первое делало его идеальной мишенью для шуточек. Вопросы о том, как же Ким видит мир «через эти щелочки» и не является ли он родственником Джеки Чана, были самыми безобидными, верхушкой айсберга. Вспыльчивый Ким сразу же кидался в драку, и здесь уже в конфликт с реальностью вступало его грушевидное тело.

Ким огребал на орехи постоянно. Пару раз Андрей становился свидетелем того, как его друг кидался с кулаками на очередного шутника – или жестко язвил в ответ и бросался наутек, если обидчиков было много. Но Волошин не видел ни одной потасовки, из которой Ким вышел бы победителем. Ни одной.

Если он дрался, то неизменно отхватывал тумаков, если убегал – его быстренько настигали, и тогда тумаков доставалось в два раза больше – потому что убегал. Синяки стали как бы естественной пигментацией кожи Кима.