Тем временем душа мучилась, медленно пожираемая «хозяином».

И вот теперь он на собственной шкуре испытает это на себе.

Охранник, державший его, что-то сказал и с оскалом повернулся к соплеменнику. Тот растянул пасть в подобии улыбки и напряг руки.

«Сейчас все закончится» — понял Рэй, и зажмурил глаза. Вдруг что-то опалило его бедро, и мужчина понял, что у него есть кинжал. Он не помнил, откуда он и кому принадлежит, но точно знал, что это лезвие не промажет. Резким движением он достал его из-за пояса и почти вслепую ударил в грудь одного из нападавших. Удар вышел смазанным, но оставил после себя глубокую рану. В замешательстве шакалоголовый отпустил его, и Рэй не раздумывая бросился к зияющей дыре канала. Удар в спину был сильным, и мужчина истошно закричал, не услышав, однако, собственного голоса. Казалось, с него одновременно живьем снимают кожу, четвертуют и вынимают внутренности.

Непонятная вспышка вдруг разорвала его контакт с мучителем, и оглушенный Рэй проскочил под металлическими прутьями. Свалившись в реку, он почувствовал, как тьма, подобно глубоким водам Даркмора, затопила и его сознание. Последнее, что он услышал, была фраза одного из охранников «Мы упустили его! Ну ничего — он не жилец, а анх мы найдем».

Почти все дети Баркзаара были беспризорниками. Кончено, у них были родители и даже дом, но фактически никто за ними не следил. Семилетняя Эмили не была исключением — ее мать нередко с рассвета и до самого заката работала в одной из пекарен города. Платили немного, но зато у них всегда была пища на столе и крыша над головой.

Наспех позавтракав оставленными мамой булочками и сыром, девочка выбежала на улицу, где ее уже ждали приятели. Любимой игрушкой мальчишек был самодельный мяч, скатанный из множества тряпок, упакованных в круглый кожаный мешок. Его кидали, пинали, и даже перебрасывали через невысокий забор у заброшенной лавки ювелира. Удивительно, но «свое» место находилось для каждого.

Эмили любила возиться с мячом, но в сухую погоду, а не такую, как сегодня. После дождя везде было мокро и грязно, так что остаться чистой шансов не было. А ведь вечером придется мыться холодной водой и самой стирать вещи, чтобы этим не занималась мама. Так что девочка сначала с неохотой выслушала предложение мальчишек, хотя уже спустя полчаса напрочь забыла обо всем. Больше всего малышка испугалась, когда грязный мяч врезался ей в голову. По лицу, к счастью, он попал лишь вскользь, оставив грязь на щеке и подбородке.

— Мелкая, ты как? — быстро подбежал к Эмми 14-летний Оуэн и взволнованно оглядел подругу.

— Жить буду, — хватаясь за его вытянутую вперед руку, сказала девочка. Ей, конечно, было обидно и больно, но не настолько, чтобы заплакать.

— Отлично. Ты вся в грязи, может, пойдешь умоешься?

— Да, — проведя рукой по испачканному лицу, согласилась девочка. — Скоро вернусь. — Сказав это, она направилась вниз, к берегу Даркмора.

Эмили быстро сполоснула руки в мутноватой воде и оглянулась на друзей — мальчишки уже весело переговаривались в ожидании подруги. Все уже порядком проголодались и теперь решали, что делать — идти домой и потом встретится, или же выклянчить у старого торговца пару подпорченных фруктов.

Тихий стон напугал ее, и девочка испуганно оглянулась, но ничего не увидела. Звук повторился, и Эмми осторожно направилась вдоль реки к ближайшим камышам. В их глубине, наполовину выбравшись на песчаный берег, лежал мужчина. Под его животом расплылось огромное пятно. Не стоило и гадать, что это было — каждый ребенок торгового города знал, как выглядит кровь. А, значит, дело плохо.

Раненый человек снова застонал, слабо пошевелив рукой, прочертив пальцами борозды в песке. Видимо, даже в почти бессознательном состоянии он старался выбраться на берег.

Эмми взволнованно оглянулась на друзей. Что ей делать? Самой даже если очень захочет, она не сможет ему помочь.

— Эй, что с тобой? — спросила девочка, но ответа не последовало. — Эй… — еще раз повторила она, сделав шаг к мужчине. Тот никак не отреагировал — видимо, сознание окончательно покинуло его. Эмили опустилась на колени возле головы человека и осторожно положила руку на его шею. Мама говорит, что только у мертвых людей нет пульса. У остальных же он есть, даже если плохо прощупывается, как, например, у огров и других толстокожих рас.

Под пальцами девочка почувствовала слабое биение и с облегчением вздохнула. Значит, он все же жив. Но что теперь? Позвать взрослых? Нет, не подходит — они отмахнутся от чужой проблемы, даже если она будет ценою в чью-то жизнь. Даже ее мама была такой, подумала Эмми.

В голове девочки появился план — не очень надежный, но это была хоть какая-то возможность помочь несчастному.

Несколько недель назад ее мама сильно заболела, и Эмили пришлось самой лечить ее. Конечно, Таша говорила дочери, что и как делать, но в целом девочка быстро научилась всему, что было нужно.

— Эй, мальчики, бегите сюда, — поймав на себе взгляд одного из приятелей, позвала она. Те покривились для проформы, но все же сошли вниз.

— Вау! Он умер?! Свеженький! — восхищенно закричали наперебой мальчишки.

— Нет, он еще жив. Ну, пульс есть. Вроде бы, — неуверенно сказала девочка, еще раз положив пальцы на шею мужчины. — Поможете?

— Что? — не поняли ее друзья.

— Надо его вытащить и осмотреть.

— И что ты с ним дальше будешь делать?

— Вылечу, — упрямо сказала малышка. Мальчики с сомнением посмотрели на Эмми, но спорить не стали. Оуэн вздохнул и огляделся вокруг.