Почему убийца так поступил? Почему не унес с собой или хотя бы не стер отпечатки пальцев? Не успел? Не догадался? Вывод напрашивался сам собой. Убийца просто испугался и выбросил орудие преступления, точно оно жгло ему руки. Тогда почему же в показаниях проводивших арест Ярушкина милиционеров говорилось, что в момент задержания форвард «Спартака» был спокоен, сопротивления не оказал и принял свой арест как должное. Ну что ж, чтобы ответить на все эти вопросы, нужно было понять, что за человек этот Ярушкин, подытожил Зверев. Отодвинув от себя материалы дела, Павел Васильевич закурил, потом позвонил дежурному и распорядился доставить к нему подозреваемого.

Когда Ярушкина привели в кабинет, Зверев, попыхивая сигаретой, указал парню на стул. Мишка сел и угрюмо уставился в распахнутое окно. Многочисленные синяки, разбитая губа – главный подозреваемый мало чем отличался от опрошенных Зверевым накануне футболистов клуба «Труд».

– Курить хочешь? – Павел Васильевич протянул парню пачку.

– Не курю. Я же спортсмен, – Мишка говорил тихо, и в его тоне Зверев не ощущал ни обиды, ни злости. В глазах парня Зверев увидел какую-то безграничную тоску и уныние угнетенного напавшими на него невзгодами человека. Мишка то и дело хрустел костяшками пальцев, сглатывал и ежился точно от холода; «рассеченная нижняя губа, покрытая коркой запекшейся крови, делала парня похожим на надутого утенка.

– Если спортсмен, чего же ведешь себя так неспортивно?

– Что вы имеете в виду?

– Ты зачем во время матча Зацепину по физиономии съездил?

Мишка дернулся, и Зверев впервые увидел в глазах парня недобрые огоньки.

– А вы знаете, что он сделал? Видели, как он меня подковал?

– Не было меня там, и ничего я не видел! – осадил парня Зверев.

– Вот именно, что не видели! А вот если бы видели… Так по щиколотке врезал, что искры из глаз брызнули. К тому же, если бы не эта подножка, я наверняка бы еще не один гол забил, и мы бы не проиграли.

Парень насупился и, сцепив кисти в замок, снова щелкнул костяшками пальцев.

– Почему тебя Шаманом зовут? – продолжил расспрашивать Зверев.

Мишка усмехнулся и, расцепив руки, почесал подбородок.

– Да все потому же. Из-за характера моего…

– И какой же у тебя характер?

– Вспыльчивый!

– И что с того?

– Это с легкой руки Митрофаныча меня Шаманом звать стали, – Мишка попытался улыбнуться, но тут же скривился и коснулся пальцами рассеченной губы. – Я тогда, помнится, тоже по ногам получил и сразу же на обидчика с кулаками полез – только это на тренировке было. Ну Митрофаныч тут же на поле выбежал, оттащил меня и говорит: «Ты чего же это делаешь, дурья башка? Чуть что, сразу в «бубен» бьешь!» Ребята наши заржали, и с тех самых пор стал я для всех Мишка Шаман.

Зверев понимающе кивнул и загасил в пепельнице сигарету, взял из лежавшей перед ним папки листок и прочел выдержку из дела Мишки.

– Михаил Ярушкин… тридцатого года рождения… уроженец города Великие Луки… С детских лет отличался непослушанием и вспыльчивостью. Исключен из пионеров за драку… Ого! А в школе-то из-за чего дрался?

– А мало ли из-за чего мальчишки дерутся?

Вспомнив свое шальное детство, детский дом на Интернациональной и постоянные стычки со «старшаками», Зверев невольно улыбнулся.

Этот парень чем-то напомнил Звереву его самого. Только Звереву в свое время повезло, а этот парень вскорости может угодить за решетку за убийство. Зверев отложил папку и задал следующий вопрос:

– А условный срок ты тоже из-за драки получил?

Глаза Ярушкина сверкнули:

– Да так… одному ублюдку челюсть сломал… причем в двух местах. Мне в то время уже восемнадцать исполнилось, мог бы и загреметь, спасибо Митрофановичу – выручил. У него сосед – сам начальник милиции.

Зверев недовольно поморщился:

– Думаешь, он тебя и в этот раз выручит?

Мишка снова опустил голову:

– На этот раз не получится. Тут убийство, а у меня к тому же условный срок. Так что прощай, спорт, прощайте, друзья, ну и Олеська, тоже прощай, она наверняка меня ждать не станет.

– В тот первый раз, когда ты чуть на нары не угодил, тоже из-за нее пострадал?

Мишка промолчал и отвернулся. Зверев продолжил:

– Что же ты на одни и те же грабли наступаешь? Не мог потерпеть…

Мишка снова оживился и сжал кулаки:

– А чего она с этим вихрастым пошла?

– Ты сейчас о Липницком?

– О ком же еще? Я ведь сразу заметил, как он на мою Олеську зыркает! Ну, подошел к ней, предложил уйти, а она ни в какую! Чего это я, говорит, уходить должна? Я, говорит, танцевать хочу!

– А ты чего же тогда сам ее не пригласил?

Мишка пожал плечами.

– Да какое там приглашать? Я и так-то танцор никудышный, а тут еще этот Зацепин меня так подковал, что я на ногу до сих пор еле ступаю…

– И за это ты его убил?