Арлен вскочил и бросился к двери.

— Сбегай за Фердом Мельником и скажи, что мы заплатим пять… нет, четыре кредита за каждый смолотый мешок, — велел Руско Арлену. Почти все в Бруке так или иначе работали на Хряка, особенно жители Торга. — Пять — если упакует соль в бочонки с рисом, чтобы защитить от сырости.

— Ферд в Лесном поселке, — ответил Арлен. — Почти все там.

Руско заворчал, но ничего не сказал. Скоро в телеге осталось лишь несколько коробок и мешков, в которых была не соль. Дочери Руско жадно разглядывали коробки и мешки, но помалкивали.

— Вечером мы поднимем рис из подвала в кладовую — пусть ждет твоего отъезда в Милн, — объявил Руско, когда последний мешок скрылся в доме.

— Спасибо.

— Стало быть, с герцогскими делами покончено? — усмехнулся лавочник и понимающе взглянул на оставшиеся в телеге коробки и мешки.

— С герцогскими — покончено. — Раген усмехнулся в ответ.

Арлен надеялся, что ему перепадет еще эля, пока мужчины будут торговаться. От выпитого у него звенело в голове, как при простуде, только без кашля и боли. Ощущение ему понравилось, и он был не прочь пропустить еще кружку.

Он помог отнести коробки и мешки в пивную, и Кэтрин вынесла тарелку бутербродов с толстыми ломтями мяса. Арлену налили вторую кружку эля, чтобы запить еду, и старый Хряк пообещал записать на его счет два кредита за помощь.

— Я тебя не выдам, — пообещал Хряк, — но если ты потратишь кредиты на эль и родители это просекут, тебе придется отработать взбучку, которую мне задаст твоя мама.

Арлен закивал. У него никогда еще не было своих кредитов.

После обеда Руско и Раген подошли к барной стойке и вскрыли коробки и мешки. Глаза Арлена вспыхивали при виде каждого очередного сокровища. Рулоны невероятно тонкой ткани, металлические инструменты и гвозди, глиняная посуда и экзотические пряности! И даже несколько кубков из ослепительно сверкающего стекла!

Хряк был не слишком доволен.

— Грег в прошлом году привез товар получше, — молвил он. — Предлагаю… сто кредитов за все.

У Арлена отвисла челюсть. Сто кредитов! На эти деньги можно купить половину Брука!

Но Рагена сумма не впечатлила. Он посуровел и грохнул кулаком по столу. Дэзи и Кэтрин, прибиравшиеся в лавке, испуганно взглянули на него.

— В Недра твои кредиты! — прорычал он. — Я тебе не деревенский мужлан. Думай, с кем говоришь, не то ославлю в гильдии как обманщика.

— Без обид! — засмеялся Руско, примирительно маша руками. — А вдруг прокатило бы… сам понимаешь. В Милне по-прежнему любят золото?

Он лукаво улыбнулся.

— Как и везде. — Раген еще хмурился, но злости в его голосе не было.

— Только не здесь, — повысив голос, Руско рылся за занавеской. — Здесь ценят только то, что можно съесть или надеть, чем можно рисовать метки или вспахивать поле.

Через мгновение он вернулся и со звоном бросил на стойку большой тряпичный мешок.

— Местные жители забыли, что золото правит миром. — Он достал из мешка две тяжелые желтые монеты и повертел ими под носом у Рагена. — Мельниковы дети играли ими в шашки! В шашки! Я предложил им обменять золото на резную деревянную игру, которая завалялась у меня в кладовой. Они были счастливы! Ферд даже пришел на следующий день меня благодарить!

Руско утробно засмеялся. Его смех был оскорбителен, но Арлен не понимал почему. Он много раз играл в мельникову игру, и она казалась намного дороже пары металлических кругляшей, как бы они ни блестели.

— Двумя солнцами ты не отделаешься. — Раген кивнул на монеты и посмотрел на мешок.

Руско улыбнулся:

— Не беспокойся. — Он распустил завязки мешка.

По стойке раскатились золотые монеты, цепи, кольца, нитки сверкающих камней. Красиво, конечно, но почему глаза Рагена так жадно заблестели?

Торговля продолжилась. Раген подносил камни к свету и пробовал монеты на зуб. Руско щупал ткань, дегустировал пряности. Голова Арлена кружилась от эля, перед глазами все плыло. Кэтрин наливала мужчинам кружку за кружкой, но они казались совершенно трезвыми.

— Двести двадцать золотых солнц, две серебряные луны, цепь и три серебряных кольца, — наконец сказал Руско. — И ни медяком больше.

— Неудивительно, что ты застрял в этом болоте, — заметил Раген. — Из города выгнали за обман?

— Оскорбляй не оскорбляй, а богаче не станешь.

Хряк не сомневался, что взял верх.

— Не стану, — подтвердил Раген. — За вычетом путевых издержек, все до последнего медяка получит вдова Грега.

— А! Женя, — мечтательно протянул Руско. — Она писала письма за некоторых милнских неграмотных, в том числе моего идиота-племянника. Что ее ждет?