— Ты кто? — обратилась ко мне голая девушка, лежащая в кровати, и даже не подумала прикрыться. Ничуть меня не стесняется… а должна была бы.

— Его совесть, — я отгрызнулась подобному приветствию.

— Жена что ли? Он сказал, что не женат… — моментально включила режим оправдания блондинка. — Я не виновата!

Я ничего на это не ответила. Села в кресло с видом победителя и наблюдала за тем, как очередная любовница Макса одевается и покидает номер. Ого, прыткая… Я бы так точно не смогла так быстро собраться.

Макс вышел из ванной уже более похожим на «хомо сапиенса», с более ясным взглядом, мокрый и в джинсах.

— А где эта…

— Ушла.

— Юля, я тебя убью, — грустно вздохнул он, но я точно знаю, что Максимка ничуть не сожалеет о моих действиях. Даже наоборот, я спасла его проблемы объясняться и придумывать историю про долгую командировку куда-нибудь за полярный круг.

В машине мы сидели рядом на заднем сидении, Максим не выпускал из рук бутылку с минералкой, а потом кое-что вспомнил:

— Слушай, Юль… мы и вправду в Питер едем?

— Вправду, вправду, — нервно, стараясь не взбеситься, эхом ответила я. — Одевайся быстрее!

Нет, тело у моего со-ведущего вполне себе красивое. Не накачанное, но крепкое, сильное. Средненькое такое. И очень многие к этому тело тянут свои руки. Я же руки тянуть не хочу. Это знаете — как экспонат в Эрмитаже. Смотреть интересно, но в жизни бесполезен. Вот так и Макс. Для меня он красив на приличном расстоянии, а вблизи возникает желание стукнуть его чем-нибудь тяжелым по цветной макушке.

В памяти совершенно ни к месту возникло другое тело, к которому меня тянуло всю сегодняшнюю ночь… Это закончится когда-нибудь? Ну хоть когда-нибудь? Потому что сил моих больше нету. Потому что это больше похоже на пытку. На медленную, изощренную пытку. Поначалу я даже радовалась, когда в моей жизни появилось радио и как приложение к нему командировки по всей стране. Но чем больше я загружала себя работой, знакомилась с новыми людьми и уничтожала в себе зачатки воспоминаний о бывшем парни, тем больше мечтала оказаться в родных руках. Эта несбыточная мечта причиняла столько боли, что я была несказанно рада вновь почувствовать давно забытые ощущения. Но почему, почему эти руки принадлежат человеку, предавшему меня однажды? Ведь он непременно предаст меня и во второй раз…

Макс заметил, как я поджала губы и смахнула со щеки слезу. Он один из немногих, кто знает причину моих этих резких смен настроения. Макс знает, как я зависаю над грустными песнями и да — знает причину моих редких слез. А плачу я действительно редко и что самое неприятное — чаще всего в прямом эфире. Один раз нам позвонил парень с безумно похожим голосом. Я тогда чуть динамик не разбила.

— Ну Юлька, ты чего? Тушь размажешь, а у нас поезд. Эй…

Успокоилась. Проверила макияж. Стерла со щеки остатки яркого грима, напомнившего о Женьке. Да, у нас поезд. И, желательно, в счастливое будущее, в котором мне никто не будет напоминать о бывшем парне, которого я ненавижу всей душой… и обожаю телом.

По возвращении в Питер, еще в аэропорту, я первым делом позвонила Игорю. Мне просто необходимо было его услышать. Я его предала — и чем я отличаюсь от Жени? Мы с Игорем хоть и не спим в одной постели, но все же считаем друг друга официальной половинкой, о чем осталось всего лишь сообщить окружающим.

И рассказать Панфилову о случившемся значит поставить жирный крест на наших старательно выстраиваемых отношениях, а признаться в любви значит лицемерить по отношению к мужчине, которого на этот раз выбрала не сердцем, а разумом.

— Юля? Рад тебя слышать…

Его радостный голос для меня прозвучал ножом по горлу. С трудом выдавила из себя приветствие и предложение встретиться после его возвращения со сборов.

— Вообще-то, встреча с тобой и так стоит у меня на первом месте, — но, вопреки своим словам, для Игоря моя просьба имела весомый смысл. — Я вернусь через пару недель и сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Предложение…? — эхом отозвалась я, но в ответ услышала короткие гудки. Игорь бросил трубку, так толком ничего и не объяснив.

— Предложение? — повторил вслед за мной рядом стоящий Макс. — Тебя что, твой футболист замуж зовет?

Я непонимающе покачала головой и тут же опровергла его слова:

— Нет… — и более уверенно: — нет. Нет!

Да. Игорь не стал ждать окончания сборов и, тут же перезвонив, сходу позвал под венец. И вот эти две недели мне даны для того, чтобы подготовить ответ. Как у спортсменов все просто! Вот дано, вот условие, осталось принять верное решение.

Отчего-то почувствовала себя испачканной, грязной, неприятной самой себе, и уже приготовилась все то время до возвращения Игоря отбиваться от назойливых встреч с Женей. Он — моя ошибка, возможно, самая большая в жизни. Повторять ту ночь на фестивале я точно не намерена, и отца Костика я видеть больше не хочу. Для безопасности собственных нервных клеток и материнского спокойствия за родное чадо. Я как никто знаю, на что способен этот мужчина. И знаю, к чему приведет эта его внезапная отеческая любовь к ребенку, которую он даже не умеет испытывать. Врядли Женя научился любить хоть кого-то за эти пять лет. У него это чувство атрофировано с рождения.