Как бы там ни было, но Егор перешёл в наш класс, и мы узнали друг друга поближе. Он не шарил абсолютно ни в каких предметах. Типичный троечник, который списывал русский у меня. На одном из уроков мы сидели на четвёртой парте и полушёпотом разговорились про рок-музыку. Выяснилось, что он тащился по Арии, Агате Кристи, КиШу, AC/DC и Метле. Так общая тема и свела нас. За его комичный образ постоянно недовольного чувака, обгаживающего всё и вся подряд, я прозвал его Хрычом (производная от Егорыча). Тот не обижался. За мной же закрепил кликуху Волоха.

А вообще, наше поколение прекрасно обходилось без интернета, соцсетей и гаджетов. Общались с друзьями и договаривались о встрече по стационарному дисковому телефону. Конечно, у кого-то были и кнопочные, а у нас даже появился телефон с определителем номера, кстати говоря, отечественного производства. Знакомым и друзьям из других городов писали бумажные письма. Как-то раз нам с Егорычем в руки попал почтовый адрес фан-клубов Арии и Коррозии Металла, расположенных в Москве. Его подогнал один прощелыга, которого все почему-то называли по фамилии Матюхин или Матюха. Где он раздобыл эти адреса – загадка. Этот чел умел доставать всё, что требовалось в короткий срок. Помню, для полного собрания коллекции альбомов группы Кино мне не хватало только последнего «Чёрного альбома». В магазинах не нашёлся, в каталогах не выставляли, а Матюха достал его через неделю. Так вот. Арийский адрес, само собой, забрал себе Егор – ярый фанат этой банды, а вот второй – я. Мне нравились ранние альбомы Коррозии, ещё до того, когда у них снесло крышу на всякую нацистскую ересь. А Хрыч вообще считал их сатанистами. На что я объяснял, мол, это у них в текстах такая аллегория и гипербола, сопутствующая критике разваливающейся советской системы. Он смеялся. Я вёл переписку с фан-клубом КМ и получал в ответ разные халявные фотокарточки с автографами, плакаты, буклеты и даже билеты на концерты. Для простого пацана из дальневосточной глубинки это было сравни прикосновению к чему-то высокому. Как ни крути, а свой след в истории развития отечественного трэш-метала, эта команда оставила довольно весомый. Билеты так ни разу не пригодились, поскольку наш скромный городок находился слишком далеко от Москвы – в Амурской области (самый отшиб страны). Поэтому оставалось тихо завидовать тем, кто жил в центральной полосе, в гуще событий. Естественно, как и все начинающие рокеры-полуметалисты я мечтал ворваться к ним туда со своей музыкой.

«Кого захватила проблема подростков?

Избитые лица, побитые окна!

Кого захватила – того придушила,

Во мрак с собой увела!..»

Из текста первой песни «Подростки»

Как-то в 8-ом классе, усевшись на предпоследнюю парту (на самую последнюю садились только лузеры) мы с Егором, то есть с Хрычом, вновь разговорились про музыку.

– Было бы круто что-нибудь своё замутить, – вдруг предложил я.

– В смысле, свою банду? – озадаченно переспросил Хрыч.

– Ну да. Я об этом давно думаю…

И тут друга будто кто ужалил.

– Блин! Я тоже об этом думал! – почти вскричал он.

Нас окинула строгим взглядом математичка. Пришлось снова перейти на шёпот.

– Только вот где взять единомышленников?

– Да пофиг. Нам нужен только барабанщик и…

– Я буду на вокале, – резко прервал я. – И ещё могу тексты песен писать.

– Круто! – удивился он. – Тогда ещё и на басу выучишься играть. А я завтра же пойду учиться на гитару. В Доме офицеров есть курсы.

– А как я освою бас-гитару без азов?

– Блин, Вован. Там всего-то пальцы по ладам переставлять. Без аккордов. Для начала сойдёт, а там видно будет.

На том и порешали. Егор не обманул. На следующий день и вправду записался на гитарные курсы (разумеется, на акустике). А я начал вытачивать мастерство стихоплёта. Вечерами просиживал в своей комнате над текстами. Сразу отмечу, что огромное влияние на меня оказало творчество Виктора Цоя и Кости Кинчева. Поэтому первый опус под названием «Я рисую» был пропитан именно советской роковой романтикой. Смотрел на него и так, и сяк. В итоге стих отправился в стол. Нет. Мне надо было научиться писать жёстче, искреннее, драйвовее. Ведь мы с Егором хотели ни много ни мало рубить настоящий метал. Пока я обдумывал концепцию, шли недели, месяцы.

Между тем Егорыч делал семимильные успехи. Ему не только повезло с преподавателем, но стало очевидно, что есть определённый талант. Спустя некоторое время он, не глядя на гриф своей чёрной акустики, бацал все известные роковые хиты: «Что такое осень», «Я на тебе, как на войне», «Видели ночь», «Кукушка», «Звезда по имени Солнце», «Прыгну со скалы» и прочее, чем быстро снискал популярность в своём дворе. Мы тусовались либо в беседке, либо в гараже. Хрыч гонял на мокике и собирал толпы поклонниц. Его родители всё время проводили в дальних командировках, а старшая сестра поступила в универ в Приамурске. Периодически квартирку приходила проверять бабушка, поэтому большую часть времени чувак был предоставлен сам себе. От него всего то и требовалось, что выводить таксу погулять, кормить волнистого попугая, наводить уборку в квартире, стирать себе одежду и варить еду, ну и, конечно же, носить своё бренное тело в школу. Он рано стал самостоятельным, за что я его сильно уважал. Тогда-то мы и устраивали первые квартирники у него дома. Блин. Это было что-то! Пиво мы особо не любили, чего не скажешь о других гостях, преимущественно старшаках. Ржали, играли на акустике, импровизировали барабанные установки из старых кастрюль (бедные соседи), смотрели всякие молодёжные комедии того времени. Бабушка Егора выписывала люлей, если заставала такую компанию при очередной проверке. Но к приезду родителей Хрыч наводил генеральную уборку так, что всё сверкало. Коротенький перерыв до отъезда предков и всё по-новой. Славные времена.

У одного старого пьянчуги мы нашли раздолбанный бас «Урал» 12 , пылившийся в его гараже. Хозяин заливал, что когда-то играл в местном ВИА при Доме культуры. На инструменте остались только 3-я и 4-я струны. Хрыч сказал, что этого достаточно, чтобы делать акценты. Бас я притащил домой и начал осваивать, если это можно так назвать.

После долгих правок я сочинил первый полноценный текст к будущей песне. Это было уже собственное творение, куда я вложил чувства и мысли. Что могло волновать тогдашнего подростка? Разумеется, окружающая действительность. Детство пришлось на тяжёлые для всей страны годы. Тотальная разруха, ломка стереотипов, потеря общей идеи. В верхах боролись за власть: то путч, то заказные убийства, то Чеченский кризис. Общий уровень жизни упал, происходила маргинализация населения. Всё это особенно ударило по глубинке. Увеличилось число неполных семей. Многие подростковые секции и кружки из-за капитализации стали не доступны родителям с низким достатком. Некоторые ровесники и старшаки пошли по кривой дорожке: воровство, разбой, алкоголизм и наркомания. Причём это происходило не где-то там, а у тебя под носом. В каждом дворе встречались такие персонажи. Наверное, в каждом четвёртом классе учились второгодники. Они превращались в этаких авторитетов и сбивали с толку остальных одноклассников. С 5-го класса многие уже курили, дымя как паровозы. Пробовал и я, но честно скажу, не зашло. Потом это станет моим принципом на всю жизнь. Были также и дворовые банды. Не дай бог какому-нибудь пацану без группы поддержки зайти в чужой двор или район города, да ещё и в тёмное время суток. В лучшем случае могли поставить «на счётчик», в худшем – избить при помощи подручных средств: цепей, кастетов, обрезков труб и даже складных ножей. Всё как у Цоя: «…Треск мотоциклов. Драка с цепями в руках…» Да, приходилось драться и далеко не всегда побеждать. У меня тоже был складной ножик для самообороны. Небольшой, с серебристой рукояткой, украшенной эмблемой крокодила. Правда, при встрече с отморозками, я дал дёру и потерял его. Блин, он стоил по тем временам серьёзных денег. Утешало лишь то, что пронесло от прохватов. Районная спецшкола 13 была переполнена. Кого-то забирали туда лет в 11-12, а выходили они уже в 16-17-летнем возрасте. Бывалые рассказывали, что там подчинялось всё жёсткому распорядку и дисциплине. Кроме учёбы, применялась и трудотерапия. Каждый хулиган осваивал какую-нибудь рабочую специальность. Кто-то выходил из стен заведения другим человеком, брался за ум, а кто-то, встретив старых знакомых, брался за прежние дела, только теперь уже по-взрослому.

В нулевые ситуация в обществе улучшилась. Но именно воспоминания о сказанном выше вылились в текст песни, которую я так и озаглавил: «Подростки». Когда показал Егорычу, тот долго молчал, почёсывая затылок, а потом вылепил: «Волоха это же хит. Она станет нашей, мать её, визитной карточкой!». Громко сказано, но мне было дико приятно, что друг оценил. Там же, на его квартире, мы вместе придумали музыку. Здесь талант Егорки опять проявился в полной мере. Он сочинил такой классный проигрыш между куплетами (их, кстати, всего три), и я сразу понял: наш тандем обязательно приведёт к успеху. Чувак схватывал мои идеи на лету и тут же культивировал в чумовое музло. Но песня по звучанию вышла больше панковской. Потом родились конкретные металлические вещи – «Вампир», «Звезда» и первый медляк «Икона». В последней теме Егор меня просто поразил. Композиция начиналась с довольно мелодичного перебора. А один из общих знакомых даже окрестил её русским The Unforgiven, на что мы возразили, будто не собираемся ни под кого косить.