Шрифт:
Старик нахмурил густые брови.
– Говори, не говори – рецепт один. Здесь не я помощник тем, кто попал в переплет. Дерево помогает нащупать путеводную нить, дарует ответы, если в них действительно есть надобность. Не я, а Оккайо. – Рука Темного Лика накрыла зияющую рану на стволе, и та тут же затянулась. Словно и не было ее никогда. Чудеса!
Похоже, иного выхода у меня нет. По всему Междуземью на меня объявлена охота. Те, кто жаждет легкой наживы, рыскают по всему материку, мечтая первыми отыскать болотную ведьму. Тревожные сны не дают покоя, а от дома остались только обугленные головешки. Наверняка не зря покойная бабка упомянула имя этого старика, оберегающего живое дерево, словно свое чадо.
Я взяла из смуглых рук Темного Лика снадобье. Запах у него был довольно таки сносный.
– Пей, – вновь повторил старик, глядя на меня хмурым взором.
Я покорно отхлебнула из сосуда и тут же закашлялась. Терпкий, липкий сок Оккайо разлился по горлу. Он обжигал, заставлял сердце биться чаще. Дыхание сперло, голову пронзила нестерпимая боль. Сильная, словно стрела, пущенная из туго натянутой тетивы.
– Ведьма пропащая! Рохля болотная! – слышала я в свой адрес ругательства в тот момент, когда комната кружилась вокруг меня, превращаясь в одно пестрое бесформенное пятно. – Отчего не сказала, что…
Тишина окутала мой измученный разум. Темнота поглотила меня. Меня будто окунули в бочку с дегтем, из которого выбраться без посторонней помощи я никак не могла. Радовало лишь то, что боль улетучилась. Тело стало легким, невесомым, эфемерным. Оно парило над чернеющей под ногами бездной до тех пор, пока перед глазами не замелькали картинки. Словно яркие всполохи они ввинчивались в мое сознание, отпечатываясь в нем навсегда…
…Женщина с волосами цвета свежевыпавшего снега заламывает руки, сидя на коленях у крыльца. Ее слезы падают на землю, где тут же всходят нежно-голубые цветы…
…Мужчина, с головой покрытой черным капюшоном, очерчивает перед собой в воздухе таинственный символ, а после отступает в густые зеленые заросли, сделав свое темное дело. С его сморщенных пальцев сочится алая кровь…
…Девушка, с волосами черными, словно смоль, нежно касается ладонью моей щеки. Мгновение… и ее красивое лицо покрывается глубокими морщинами, волосы теряют былой лоск. Я пытаюсь дотронуться до нее, но ее тело осыпается к моим ногам горсткой пепла…
…Девочка со светлыми волосами и изумрудными глазами смотрит на меня снизу-вверх, а после скрещивает на груди руки. Ее юное личико искажает гримаса ненависти. Она открывает рот, и я слышу ее душераздирающий крик…
– Отчего не сказала, что беременна? – врывается в мое сознание голос Темного Лика, который надрывно кричит, склонившись надо мной. – Что же ты натворила, ведьма! Что же ты натворила…
На негнущихся ногах я вышла на почерневшее крыльцо, крепко обхватив руками Фердинанда. В душе поселилась тревога. Над домом, что находился в плену хранителя леса со странным именем Оккайо, повисла ночь. Непроглядная, черная, пугающая.
Не успела я попрощаться с Темным Ликом, как дверь за моей спиной с треском захлопнулась. Лязгнул металлический замок.
– И никогда сюда не возвращайся, ведьма! НИ-КО-ГДА! – кричал мне вслед старик, укрываясь от меня в своем доме, словно от прокаженной. – Накликала ты на меня беду, дурная! Пропащая болотница! Сгинешь, словно и не было тебя никогда!
Над головой зашелестели ветви Оккайо. Дерево что-то тихо шептало.
– Моргана, я что-то проспал? – зевнул Ферди, глядя на меня снизу-вверх. – Укуси меня хвостатый! – воскликнул жаб, приоткрыв рот от удивления. Янтарно-желтые глаза моего фамильяра округлились. Хотя, куда уж круглее!
Одна из веток привлекла мое внимание. Она склонилась столь близко к земле, что в пору было запнуться. На одном из крючковатых сучьев что-то поблескивало.
– А из тебя выйдет толк, ведьма! – проквакал мой маленький друг, с интересом рассматривая мое лицо, плечи, волосы. И что он только там увидел?!
Я спустилась с крыльца. Подол платья, почерневшего от сажи, путался в ногах. Бабка ошиблась. Темный Лик не помог мне. Разве что еще раз дал убедиться в том, что нет мне спасения.
«Сгинешь, словно и не было тебя никогда», – словно эхо, звучал в голове голос старика.
На дворе ночь, а кругом непроходимый лес. Куда прикажете идти? Впрочем, какой путь не выберу, итог все равно один – смерть.
Я направилась прочь от хижины. Над головой завыл ветер, словно хотел что-то сказать. Ветви Оккайо затрепетали, очерчивая в воздухе замысловатые фигуры и знаки. Одна из них опустилась к земле, преградив мне путь.
– Моргана, смотри! – взгляд Фердинанда был устремлен на крючковатые сучья, между которыми виднелся тонкий серебристый шнурок. Я склонилась, чтобы рассмотреть предмет получше.