Ане двадцать все-таки. Но почему она так явно к тебе домой набивается? Возможно, что за ней кто-то стоит? Удобная легенда: девчонка племянника, за которой этот молокосос бегает, а она не реагирует и виснет на взрослом дяде. Красиво, кинематографично. Надо будет запомнить. Пригодится в дальнейшем. Хотя… нет, вряд ли Аня – подстава и медовая ловушка. Нет, не нагнетай, Стальной!

Ладно, времени нет. Стальной хлопнул ладонью по багажнику и сказал:

– Давай так сделаем: я тебя отвезу к себе, промоем боевые раны, наложим повязки. И так и быть, дам тебе сладкого чаю. Может быть, даже с печеньем, если будешь себя хорошо вести. А утром посажу на такси и отправлю домой. Чтобы бабушка не волновалась. Идёт, Аня? Можно тебя так называть?

– Можно, – легко согласилась она. – Но не нужно. Я – Анна Владимировна.

Стальной, который было подложил под нее руки, чтобы отнести в машину, замер от неожиданности. Эта маленькая поэтическая стерва ему вернула его же шпильку, которую он воткнул в ее мелкую попу там, на вечеринке у Сашки.

Стальной с трудом придал лицу серьёзное выражение и спросил:

– Позволите ли, Анна Владимировна, отнести вас в кабриолэт? Прошу прощения, что не могу подать вам экипаж, запряженный четверкой вороных. Виноват! Исправлюсь! – он браво щелкнул каблуками сапог.

– Благодарю вас, Никита Ильич. Буду очень признательна! – с серьезной миной ответила она.

Держись, Стальной, держись, чтобы не хрюкнуть от смеха! Зубастая мелочь играет если не в куклы, то в серьезную взрослую тетю. Это она так к нему подкатывает? Приятно, конечно! Чего уж тут скрывать? Ладно, можно и подыграть. Он подхватил Аню на руки и понес в машину. Бережно усадил девушку на переднее сиденье. Завел мотор и в салоне машины заиграла музыка. Вечно стоящая на автоповторе "Пачка сигарет" Цоя.

Но если есть в кармане пачка сигарет,

Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день

– А я знаю, кто это поет, – Аня пристегнула ремень безопасности. – Это Виктор Цой.

– Это, Анна Владимировна, вечная музыка. А не этот ваш шаляй-валяй, – презрительно поморщился Стальной. – А ты откуда знаешь, кто это?

– У меня есть папины вещи, – она отвернулась от него и прижалась лбом к стеклу. – Там кассеты и даже маленький такой плеер к ним. Я все кассеты слушала. Мама рассказывала, что папа во все горячие точки всегда возил с собой плеер и кассету Цоя. Особенно любил "Пачку сигарет" и "Группу крови".

– Правильный у тебя папа был, – уважительно сказал Стальной, трогая машину с места.

– Да, – коротко ответила Аня, откинулась на сиденье и вдруг отключилась, как заводная игрушка, у которой закончилась батарейка.

Да твою же дивизию! Только этого ему не хватало! Пьяный ребенок в машине. Вот дурочка! Ну не умеешь пить, так не берись. Алкоголь вообще зло, даже для тех, кто умеет, а уж для юных дев это совсем за чертой!

Всю дорогу до дома Аня провела в отключке. И Стальной даже пару раз прикладывал руку к пульсу на ее шее. По прибытии Стальной на руках вытащил Аню из машины, зашел в подъезд. Чертыхаясь, ногой нажал на кнопку вызова лифта и занес девушку в квартиру. Придется тебе, Стальной, побыть дедушкой Мазаем и спасти зайчика от потопа, усадив в лодку.

В гостиной его ждала Рухама в своем обычном репертуаре. То есть, почти голая Рухама, если не считать изящных алых туфель-лодочек на "шпильках" и крошечной алой комбинации. Трудно себе представить более не романтичную женщину. Если бы был конкурс на не романтичных женщин, то Рухама была бы членом жюри. Все эти прелюдии с медленным обнажением, томными взглядами, страстным шепотом действовали ей на нервы. Романтику она понимала как сразу, много, часто и без устали.

Рухама тщательно осмотрела бесчувственную Аню, бессильно повисшую на руках Стального, удивленно хмыкнула, поставила на журнальный столик бокал с вишневым соком и насмешливо протянула:

– Стальной, это твоя игрушка, которую ты так долго искал? С каких это пор ты стал брать работу на дом?

– Это не связано с работой, Рухама. Это другое.

– Не пугай меня! – Рухама с притворным ужасом положила руку на высокую полную грудь. – Только не говори, что это личное.

– Это личное. Но не мое личное. Рухама, не дави, – скривился Стальной. – Лучше помоги, – он быстрым шагом пересек гостиную, занес Аню в спальню и положил на кровать. – Ее нужно раздеть. А мне, как ты сама понимаешь, это не совсем удобно.

– Ага. Значит, раздеть, а после позвать тебя и поиграть втроем? – уточнила Рухама.

– Нет, – огрызнулся Стальной. – А после тебе нужно одеться и уехать домой.

Стальной вернулся в гостиную, достал из кармана куртки ключ, отпер верхний ящик секретера из красного китайского дерева и достал компьютер. Удобно расположившись на диване, он начал

просматривать фотографии девушек. Совещание в конторе рано утром. И кроме выбранной и уже обученной кандидатки, нужно еще на всякий случай предоставить фото других, изображая, что он все-таки советуется с коллегами. Просто чтобы не было разговоров, что Стальной – диктатор и упрямец, который решает все единолично. В принципе, мнение коллег его не очень волновало, так как главным координатором операции был он сам. Но так как в операции участвовали не только зарубежные партнеры, но и свои из конкурирующих ведомств, то приходилось изображать демократию и плюрализм.