– Блядь, – выдавливаю сквозь зубы, прикрывая глаза и делая еще один успокаивающий вздох, который не помогает заглушить жжение в позвоночнике, пробирающееся горячим потоком к члену.

Я же уже видел ее голой, черт возьми, даже трогал, но сейчас это лишь дополнение к тому, что теперь открывается моему взгляду.

Под струями прозрачной воды Стрекоза напоминает мне фарфоровую куклу с гладкой нежной кожей, которую я игнорировал при осмотре чипа, и с волосами цвета молочного шоколада, ниспадающими жидким шелком на выпирающие ключицы.

Однажды забравшись в ее комнату посреди ночи, я не удержался, потрогал лоснящиеся в лунном свете локоны и чуть не сдох от того, какими мягкими они ощущались между моих грубых пальцев. Тогда мне казалось, что ничего нежнее в своей жизни я еще не трогал. А это миловидное лицо безропотной лани, оно лишь гребаная маска обладательницы стойкого и невыносимого характера, который уже дает о себе знать, периодически показываясь из-под налета шока и страха. И я помню эти дрожащие от различных эмоций пухлые губы, не оставшиеся без моего внимания даже сегодня, когда они были потрескавшимися и обезвоженными.

Вот что в ней такого? Почему стою и вылизываю ее глазами как пацан, впервые увидевший голую задницу, однако игнорировать те странные эмоции, что подобно мелким занозам нарывают под кожей, не получается.

Внезапно девчонка оборачивается, и испуганный крик тонет в парах воды. Она застывает с широко распахнутыми глазами, которые слишком явно выдают свою хозяйку, затягиваясь зеленой поволокой.

Злость мгновенно затмевает все остальное, потому что стерва опять смотрит на меня с презрением и вызовом, правда колючая эмоция приглушается приятным удивлением, ведь девчонка не спешит прикрыться, позволяя мне заметить, как вздымается ее идеальная полная грудь с крупными, светло-персиковыми сосками, будто вылепленными из фарфора.

И меня словно застопорило, ведь я совершенно не спешу отвести взгляд, жадно наблюдая, как под моим прицелом ее соски призывно вытягиваются, а сиськи подрагивают от волнительного колебания.

Опускаю взор и отмечаю крепко сжатые кулаки, невольно вызывающие у меня ухмылку, но она исчезает, стоит мне посмотреть еще ниже на полоску темных волос. Твою мать… Рефлекторно сглатываю голодную слюну, после чего сосредотачиваюсь на плоском животе с маленьким пупком.

С минуту я еще с пристрастием изучаю молодое тело, но каким-то образом прихожу в себя и прочищаю пересохшее горло. Кажется от представшей моим глазам картины во рту испарилась последняя капля влаги.

Одно дело, когда девчонка лежала подо мной поленом, но другое, когда она такая, как сейчас – нескованная, живая, наслаждается каждой каплей воды, а теперь отбивается взглядом как дикий зверек.

Провожу обожженным желанием языком по внутренней стороне зубов, которыми мысленно уже вгрызаюсь в молочную плоть, и мне приходится оттянуть штаны в паху, где стало заметно теснее.

– Все рассмотрел? – с вызовом бросает стерва, а потом, выключив воду и не сводя с меня полных ненависти глаз, судорожно нащупывает висящее сбоку на стене полотенце, после торопливо заворачиваясь в него. Правда с таким видом, будто тряпка измазана говном.

Блядь, будь на моем месте один из людей Кабаева, он отодрал бы ее во все дыры, наплевав на все, в том числе и на глупую смелость.

Глупая и характерная. Одно я знаю точно, эта непослушная девка еще покипятит мне мозг.

– Рассмотрел. – Сглатываю. – Он дал тебе чистую одежду?

– Одежду? Разве ты хочешь, чтобы я оделась? – вкрадчиво подначивает меня, будто сама не боится своих слов, но дрянь не намерена затыкаться. – Я думала, что ты предпочтешь облапать меня, как и в тот раз. Или… нет? Я ошиблась?

Вздернув подбородок, девчонка резко улыбается с предательским блеском в глазах. Вот только ее напускная броня слишком быстро разбивается дрожью, что не ускользает от моего внимания. Боится ведь, но так и просит приструнить, отлупить по сочной заднице.

– Подойди, – сухо вырывается из напряженного горла, когда я складываю на груди руки и подзываю пальцем: – Ну-ка, Стрекоза, притащила сюда свою задницу. – Добавляю нетерпеливо: – Быстрее.

Девчонка хмурится, сжимая пухлые губы в плотную линию, прежде чем неуверенно качает головой, отказывая мне.

– Не заставляй меня применять силу.

Она судорожно сглатывает и еще сильнее сминает в кулаках края полотенца.

– Не буду облегчать тебе жизнь.

Снова дерзит.

Стерва.

В два шага преодолеваю расстояние и хватаю за волосы до того, как она пытается проскользнуть мимо меня. Вот что за дура.

– Значит, не боишься? – рычу ей на ухо, перемещаю руку на горло и буквально вдавливаю спиной в свою грудь, что оказывается равносильно раскаленному тавро.

– Боюсь, – тяжело дыша, цедит она и дергается, наивно полагая, что получится вырваться. – Ты видел свои глаза? – начинает тараторить и брыкаться. – Конечно, я тебя боюсь, ты же больной… Псих… Только ты тоже боишься… Боишься моего папу, поэтому и не трогаешь ме…