Но что я могу с собой поделать, если мне нравятся неприятности? А им, видимо, нравлюсь я. Да и в конце концов этот мужчина украл мою жизнь, могу я хотя бы так ответить ему? Потрогать без спроса то, что мне не положено. Взять и выкурить гребаную сигарету. Единственное, что у меня пока получается, это выводить этого мужчину из себя. Так почему же мне не воспользоваться этим?

Я так и делаю. Хватаю с тумбочки зажигалку и решительно чиркаю ей, затем делаю затяжку, а в следующее мгновение из горла вырывается кашель. Черт возьми, табак очень крепкий. Я даже прослезилась от той горечи и терпкости, что буквально парализовала мои легкие, вот только мне действительно становится легче.

Кажется от головокружения мое тело охватывает приятной расслабляющей негой. Чего нельзя сказать о моем голодном желудке, который прямо сейчас проклинает меня. Парадокс в действии. Поднося к губам фильтр, на этот раз я затягиваюсь медленно. Смакуя каждую молекулу ядреного дыма. Заставляю себя насладиться отравой и одиночеством. Довольствуюсь тем, что раньше для меня стало бы наказанием.

Но после нескольких дней жизни в темнице, в непригодных для существования условиях, да еще и среди бандитов, без какой-либо надежды на положительный исход, мне кажется, что домой я вернусь совершенно другим человеком. Так почему бы мне не начать знакомиться с новой частью меня, прямо здесь и сейчас? Уверена, сигареты и одиночество станут ее лучшими друзьями.

Именно так я думаю, устраиваясь на широком подоконнике, прежде чем просто начинаю любоваться густым темно-синим небом, невольно проводя параллель с цветом глаз Беса. И ведь действительно, сегодня они у него были точь-в-точь как ночная мгла…

Так! Стоп!

Вовремя отбрасываю эту мысль в сторону и нарочно напоминаю себе, что этот придурок похитил меня и притащил в самое логово отмороженных ублюдков. У него глаза преступника. Не более! И вообще, пошел он в задницу! Чувствуя, что начинаю заводиться, проглатываю новую порцию никотина.

Он не спасал меня. Не защищал. Этот человек априори не способен делать подобные вещи, ему не свойственны хорошие поступки, потому что мерзавец собственными руками превратил мою жизнь в сплошной ад. И даже то, что Бес не позволил рыжему уроду тронуть меня, никак не вяжется с благородством. Скорее всего, дело тут не в моей безопасности. Им движет что-то еще, но понять, что именно, мне не под силу.

Единственное, за что я сказала бы ему «спасибо», так это за то, что он ушел в душ и позволил мне немного прийти в себя. Боюсь, с искрящимися нервами я бы наговорила ему столько дерьма, что утопление в ванной могло бы показаться подарком судьбы.

Интересно, увидь меня мама с сигаретой в руках, как бы она поступила? Наорала бы или попыталась достучаться разговорами? Папа бы точно начал читать нравоучения мудрого старика.

Устало выдыхаю и, поджав колени к груди, обреченно упираюсь в них лбом. В компании щемящей тоски и тлеющей сигареты я начинаю скучать по дому. По папе. И даже по маме, отношения с которой в последние месяцы оставляют желать лучшего.

Но именно в такие критичные моменты можно осознать одну важную вещь. Можно просто взять и не увидеть важного для вас человека. А все, что ему останется из воспоминаний о вас, это обида и злость. И потом будет уже не важно, что послужило тому причиной. Кто виноват, а кто нет.

Да и какой бы скверной женщиной не была моя мама, уверена, сейчас она тоже места себе не находит, именно так было тогда, когда я вовремя не являлась домой, а тут меня нет уже почти неделю. Боже мой, она наверное волосы на себе рвет, и на папе в том числе…

Вдруг в глубине души у меня зарождается маленькая светлая, но глупая надежда на то, что эта ситуация сблизит моих родителей. Не могу удержаться от короткого смешка.

«Ася, как всегда, эгоистичное желание, которое никто никогда не услышит».

Из кокона неприятных переживаний меня вырывает щелчок дверной ручки, а потом я поднимаю голову и замечаю своего похитителя, на тело которого вальяжно накинут белый махровый халат, широким разрезом открывающий вид на верхнюю часть груди. Медленно сглатываю, ощущая странное чувство, нарастающим комом скатывающееся куда-то вниз. Особенно когда мой интерес сосредотачивается чуть левее, где из-под края белой ткани выглядывает часть загадочной татуировки.

Это какой-то рисунок и надпись, но мне не удается нормально разглядеть ее в лунном свете, так же как и не удается переубедить себя, что я должна остановиться, должна прекратить рассматривать этого мужчину. Безрезультатно. Это как остаться наедине в клетке с тигром, – отвести взгляд в сторону равносильно смерти. Я будто лисица, что перебегает дорогу и замирает при виде ослепляющих фар, совершенно не думая о том, что это последние секунды жизни. Происходящее так восхищает и одновременно приводит в ужас, что моя сердцевина болезненно сжимается, принося своего рода удовольствие. Может быть, я так же испорчена как и моя мать?

Но затем я замечаю на жилистой шее большой рубец и тяжело сглатываю. Сколько тайн хранит в себе этот мужчина? Как он получил этот шрам? Нет. Неправильно. Как он выжил после того, как получил этот толстый и уродливый шрам?

Теперь я понимаю, почему он отдает предпочтение джемперам с высоким воротом. Он однозначно плохой парень с темным прошлым. И мне не стоит больше его провоцировать. Не стоит лезть на его территорию. Вот только испытываемый рядом с ним адреналин сродни наркотику и в стрессовой ситуации я всегда пытаюсь заполнить себя им до отказа. Так и сейчас я снова получаю порцию допинга, когда Бес смотрит на сигарету, зажатую между моих пальцев. Будь его воля, он испепелил бы ее одним только взглядом. И меня за компанию. Но вместо этого мой похититель направляется прямиком ко мне, позволяя уловить исходящие от него невидимые волны гнева.