— Не надо, — сказал ему незнакомец.

Какое-то время они наблюдали, как тает расстояние до короткой, вытянувшейся в море каменной косы, но затем течение снова подхватило чудовище и повлекло его прочь от острова.

Фьольвир шумно выдохнул. Незнакомец покачал головой.

— Еще один гребок, и точно сели бы, — сказал он.

— Но теперь-то — все? — спросил Фьольвир. — Не сядем?

Незнакомец, кивнув, посмотрел вдаль.

— Ранним утром достигнем Хельматьйодифьорда, там, пожалуй, придется вплавь добираться до берега.

Он нашел складку в шкуре чудовища, с трех сторон закрытую от ветра, и с комфортом устроился в небольшой впадинке. Ногами незнакомец вытянул складку так, чтобы в ней образовалось место и для Фьольвира.

— Ложись, арнасон.

Фьольвир потоптался и решил принять предложение. Он лег, кутаясь в везинг, с мешком с остатками припасов.

— Дальше — кааряйны?

— Да, арансон, — сказал незнакомец. — Дальше кааряйны и почти весь мир. И все против нас.

— И Мтаг.

— Верно. И Мтаг.

— Я должен его победить?

Незнакомец сложил руки под косматым затылком.

— Ты поспи, арнасон. Сейчас можно. Нас пока никто не потревожит. Это время как нельзя лучше подходит для сна.

Фьольвир поворочался.

— А почему не потревожат?

— Потому что некому, — сказал незнакомец, зевнув. — Мтаг — не бог. Какую нечисть смог на нас наускать, ту и науськал. Он сейчас спешит, спешит.

— Куда?

— Много вопросов, арнасон. Дай и мне поспать.

— Нет, это, конечно, правильно, — сказал Фьольвир. — Но я герой или не герой? Моя цель — Мтаг?

Незнакомец повернул голову. На пустом лице прорезался глаз.

— Наша цель — шкатулка. И только она. А герой ты или не герой, я не знаю. Героям полагается божественная помощь…

— Ну!

— А у тебя — только я, — сказал незнакомец, закрыл глаз и повернулся к спутнику спиной.

Фьольвир помолчал.

— Но ты же — Унномтюр, — пробормотал он.

Незнакомец фыркнул.

— Говорю, это шутка была. Все, арнасон, я сплю.

Какое-то время Фьольвир лежал, не шевелясь. Небо то хмурилось, то светлело, сыпала с него мелкая снежная крупа, белыми островками намерзая в складках одежд. Незнакомец не дышал, словно умер. Фьольвир думал о Хейвиске, об отце с матерью, и горечь копилась в нем, как слюна во рту. Пусть его родные уже в Тааливисто, но зачем, зачем кааряйны так поступили с ними? Не было же вражды. Неужели, как боги пропали, так пропало и добрососедство?

— Кааряйны, — прошептал он.

Коггфальтаддир как ни покачивался, убаюкать его не смог.

— Эй… Унноммтюр, — позвал Фьольвир.

Когда он уже подумал, что ответа не будет, незнакомец, вздохнув, сказал:

— Да, арнасон.

Фьольвир приподнялся на локте, стараясь заглянуть своему спутнику в лицо, хотя видеть там было нечего. Да и представился ему один лишь затылок в спутанном колтуне волос.

— Кааряйны, они ж не сами по себе?

Незнакомец повернулся на спину.

— Нет.

— Это потому, что ты там был?

— Второй раз спрашиваешь. Нет, арнасон, я как раз опоздал. Прости.

— Они пришли не за тобой?

Какое-то время незнакомец молчал, и снежные хлопья ложились на его лицо нетающей белой маской.

— Знаешь ли, — наконец произнес он, — когда-то давно для спасения мира в локальных концах света, которые в большей степени происходили от самих же богов, Йорун придумал героев, которые были плотью от плоти этой земли, только наделялись некоторыми особыми способностями. Я уже объяснял, но ты, видимо, туговат на ухо. Бывает. Эти божественные способности давали героям возможность предотвратить обрушение сущего во тьму и избавляли Копьеносца от того, чтобы все исправлять самому. Ну, и всех остальных избавляли тоже.

Фьольвир лег снова.

— А почему Йорун не желал или не хотел спасать мир сам? — спросил он.

— В защиту Йоруна я скажу, что он не то, чтобы не желал или не хотел кого-то спасать, а в большинстве случаев просто не мог этого сделать.

— Он же бог, — сказал Фьольвир.

Незнакомец легко стукнул его по голове.

— Ты сначала дослушай. И не перебивай. Что может Йорун, если он с вахенами воюет? Что могут его братья, если они там же? Но ты-то требуешь спасать мир здесь и сейчас, и тут же крик поднимаешь, если это «здесь и сейчас» не происходит.

— Я не… — начал было Фьольвир, но незнакомец воздел руку с растопыренными пальцами, призывая к тишине.

Снег падал, ветер сносил его в сторону. Дурная птица над Коггфальтаддиром нарезала широкие круги, словно следила, чтобы он не повернул обратно к острову.

— Я не про тебя конкретно, — сказал незнакомец. — Но мольбы и обращения к Йоруну, думаешь, до него не доходят? Ведь хуже чесотки! То стоны, то упреки! Помоги, Йорун! Убереги, Йорун! Как же так, Йорун? Ну и проклятия, само собой. В сердцах, понятно, но приятного все равно мало. Да. И я вот думаю, что все мелкие божки были измыслены Йоруном, чтобы по всяким пустякам на вас не отвлекаться. Им молились, с них и спрашивали. Это я, кажется, тоже уже говорил.