— На «три» открываем дверь.

Возвращаюсь к портфелю, накидывай на себя ремень, глубоко дышу, как перед стартом. Стёкла хрустят под ногами, как ни стараюсь ходить потише. Выдыхаю и…

— Девочки, начинаю! «Раз-два-три»!

Слышу скрип двери напротив, сам поворачиваю ручку, толкаю дверь от себя, не глядя по сторонам, мчусь к противоположной стене, к нише, где в проеме виден женский силуэт, боясь поскользнуться. Краем глаза замечаю, фигуры в коридоре начинают двигаться, но на пять больших шагов времени требуется совсем ничего, и вот так залетаю в зубоврачебный кабинет. Оборачиваюсь, чтобы закрыть дверь, но уже слышу щелчок. Женщина во врачебном костюме поворачивает ключ в замке. В горле опять сухо, вспоминаю, что забыл чайник на столе. Ничего не нахожу лучше, чем сказать: «Здравствуйте, девочки, попить нет»

В ответ слышу смех из-за спины. Оборачиваюсь, едва не хватаюсь за ближайшую стул, чтобы запустить в сторону, откуда раздался звук. Потом сообразил, что мертвые не смеются, но в ту секунду не до размышлений. На моём месте всякий бы испугался, увидев фигуру с замотанной бинтами головой, держащей в руках вешалку для одежды из гнутой трубы.

— Не бойтесь, обе живые. Понимаю, что выгляжу нелепо, но на себя тоже посмотрите. Думали, там, как в кино, спецназ сквозь стекла врывается. А в результате получили вот такого гостя.

— Да, вид ещё тот…

— Давайте знакомиться.

— Давайте, только можно вначале попить и, может, умыться чуток. Тут умывальник есть?

— Это же стоматология, вон, раковина в углу.

Скидываю ремень портфеля, оставляю в углу, иду за ширму умываться. Вытерся полотенцем, висевшем на крючке, надеюсь, уже не такой страшный, поворачиваюсь к девчонкам.

— Вот теперь давайте знакомиться. Меня Игорь зовут.

Та девушка, у которой голос пониже тоном, с яркими рыжими волосами, в медицинском костюме и тапочках-балетках, протянула руку и представилось: — Алена.

Девушка, которая поначалу испугала, в розовом спортивном костюме, таких же розовых пляжных шлёпках и беленьких носочках, взглянула свободным от бинтов глазом и улыбнулась: — Алиса.

— Знаете, чайник забыл там, — сказал, глупо улыбаясь во весь рот.

— Так ничего нет, чтобы заваривать.

— Зато у меня найдется, — кивнул на портфель, — девчонки, зарядки для сотового нет?

— Тоже без связи, первые дни ещё ловилось, потом и связь отключилась, и батарейки сели.

— Ну, ладно, в ногах правды нет. Присядем?

Сидим, кто на чём. Алёна на кушетке рядом с входом, Алиса на крутящемся кресле. Сам на классическом стульчике, покрытом кожзамом. Еще не пришли в себя, молчим. Смотрю по сторонам, пока не осмеливаясь напрямую разглядывать новых спутниц. Не знаю, что эти женщины думают обо мне, сам пока пытаюсь понять, на что рассчитывать здесь. Станут ли помощниками, или будут обузой?

Одно знаю, о том, что произошло под окнами больницы, даже не обмолвлюсь. Это моя боль, моя вина, пусть ни в чем не виновен, по сути. Переживать гибель человека, пусть чужого, но доверившегося мне, придется оставшуюся жизнь. Разве что, вокруг произойдет более ужасное, способное затмить и боль пережитого, и чувство вины. А сейчас не имею права раскисать, и ударяться в покаяние, и так хватает смертей и прочих ужасов. Закрываю шкатулку с переживаниями и прячу ключ подальше!

А пока осмотреться и успокоиться. Оглядываюсь, правда, кабинет стоматологии. Два кресла пугающего вида с кучей шлангов из консолей. Штанги ламп, стеклянные столики на колесиках. Медицинские шкафчики для инструмента. Посередине ширма, у окна стол с компьютером. Желтые контейнеры у входа и в углу. Высматриваю детали, чтоб загнать в дальние углы головы последние мысли о несчастной Надежде…

Что ещё разглядел, аппарат на колёсиках, похожий на тот, для ультрафиолетовой дезинфекции, что стоял у стены реанимационной палаты. Только гораздо компактнее. Ничего, что пригодится, как оружие. Пинцеты, прочая медицинская мелочь годились, разве что, против людей, причем с большими оговорками. Вешалка для одежды и стойка для капельницы, или для чего-то ещё, не знаю. Это зубоврачебной кабинет, такие приспособления, видимо, положены. Может, снова получиться пику сделать? Больше ничего не видно.

Теперь можно и на новых знакомых взгляд перевести. Та, что взрослее, симпатичная женщина с короткой стрижкой, рыжий окрас волос ничуть не портит. И глаза у неё сине-зелёные. Даже теперь улыбается, приятная молодая женщина. Конечно, с такой внешностью без мужа не останется. Только разглядел костюм, зелёные брючки, обычные в последние годы для медицинских работников. Сверху халатик короткий, при взгляде на него, несмотря на настроение, поневоле улыбнулся. Рисунок из зверушек, зайчики, котики, щеночки, вся эта живность вперемешку с морковками, яблочками и другими фруктами. В вырезе халатика ворот футболки с синей каемкой. Короче, стандартный медработник. В ответ на улыбку тоже улыбнулась: «Что делать, вот такие выдают, как для детской больницы».

Алиса, несмотря на накрученный на голове тюрбаном бинт, блондинка. Скорее, крашеная, потому что одна незакрытая бинтами бровь выдавала. Сероглазая, по крайней мере, тот глаз, что не закрыт бинтом. Лет двадцати пяти, может, чуть больше или меньше. Из-за «тюрбана» и того, что не накрашена, возраст определить трудно. Как прежде отметил, в розовом спортивном костюме, под молнией тоже видна белая футболка. Несмотря на то, что дня три в таких условиях, выглядела привлекательно. Выглядит бодрее взрослой соседки. Алёна утомлена, видимо, как старшей, приходилось больше думать обо всём что, творится и что делать дальше.