— Ты был прав вчера. Мне понравилось быть частью твоей команды. Знать, что каждое переведённое мною слово может помочь какой-нибудь сиротке попасть в хорошую семью, — сказала я уверенно, так как говорила правду.

И, увидев, столько людей в приёмной, так же желающих стать этой частью, понимала, что не пожалею о своём решении. Боён продолжал смотреть на меня, и у меня не получалось определить его реакцию на мои слови. Он долго молчал, а я не решалась нарушить эту тишину, боясь перебить ход его мыслей. Ведь это реально не игрушки.

— Ты сказала… — начал он и опустил задумчивый взгляд на документы, — эта буква «б» читается, как «сс»? Какой же всё-таки необычный язык, — тяжело вздохнул парень, вводя меня в замешательство, так как я не до конца понимала, означает ли это, что я в деле. — Сонхи, если ты так и будешь стоять у двери, я никогда не узнаю условия нарушения контракта, — проговорил он и, улыбнувшись уголком губ, протянул мне бумаги. — Хоть ты и пришла поздно, тебе придётся перевести эти документы, — сказал он приказным тоном, начиная выглядеть для меня, как настоящий начальник. — И да, самолёт в Вену отлетает завтра в два часа после полудня.

Мне казалось, что Боён пытается меня наказать за мой первоначальный отказ работать с ним и заставил перевести не один документ. Я уже боялась, что мне придётся ночевать в его кабинете, так как время шло к полуночи, а я ведь даже чемоданы не собрала. Мне, конечно, не в новинку путешествовать, и вещи для поездок всегда лежали в отдельной полке для неожиданных решений уехать на очередное интервью. Но тут речь шла о другой стране, ведь корейских границ я ещё не пересекала, и хотелось хорошо подготовиться к недельному пребыванию в австрийской столице.

— А ты не поедешь? — поинтересовалась я, когда он спустился вместе со мной к служебной машине, которая должна была отвезти меня домой.

За весь вечер, проведённый за работой, он ни разу не затронул личных тем, и дело было даже не в посторонних людях, то и дело заходивших в кабинет директора за поручениями. Мне не хотелось думать, что раз я отказала ему в его чувствах, то и дружить со мной нельзя. Поэтому надеялась, что хотя бы вне кабинета он продолжит вчерашнее откровение, которое помогло бы ему сделать шаг на пути к примирению с братом.

— Нет, я останусь в офисе. Должен подготовиться к утренней встрече послезавтра, — ответил он крайне усталым голосом, что мне стало совестно оставлять его одного.

— Ты хотя бы поспи немного, — сказала я, принимая за должное проявления заботы к парню.

— В самолёте посплю. В такие долгие перелёты мне лучше не спать до самой посадки, — он странно рассмеялся и так же резко перестал, убрав в сторону задумчивый взгляд.

Я вспомнила его предупреждение, что лететь до Вены одиннадцать часов, и, хоть сама не представляла, как это тяжело, считала, что Боён-то должен привыкнуть к долгим перелётам.

— Может, мне…

— Сонхи, спокойной ночи. Ты завтра нужна мне отдохнувшей, — перебил он меня, открывая дверь машины и не давая мне ещё несколько минут, чтобы убедиться в том, что я могу идти домой с чистой совестью.

Я положительно кивнула, решив не затягивать и ожидания водителя, и подошла к двери, которую он придерживал рукой.

— И да, — добавил он, когда я встала напротив него, — спасибо, что пришла сегодня, — на этих словах он нежно поцеловал меня в уголок моих губ, и я поняла для себя, что весь вечер ожидала этого. — Просто мне Бёнхи тоже никогда не нравился.

Я коротко кивнула и быстро села в салон машины, следя за тем, как Боён закрывает за мной дверь. И продолжала смотреть через окно отъезжающей машины на его смущённую ухмылку, которая заставляла меня заливаться краской. Ещё час назад я радовалась, что Боён решил не смешивать личную жизнь с рабочей, а сейчас я готова признаться самой себе, что мне понравился его робкий недопоцелуй. Мне не хотелось жалеть о своём решении провести в его компании целую неделю, да ещё в чужой стране, в которой мне некуда будет бежать. И я боялась, что могу за это время попасть под его натиски ответить на его чувства взаимностью. Ведь я целую неделю считала, что встречаюсь с Квон Боёном, и, к сожалению, он становится таким же непредсказуемым и напористым, каким предстал передо мной Джунён.

Мне нужна была хорошая пощёчина, и её могла дать мне лишь Кэти. Но сейчас писать подруге не было сил, так как я уже предполагала, что мне не хватит энергии отвечать на её упрёки. Да и я сама знала, что не просто подписала трудовой договор. Я поставила подпись под добровольным соглашением сойти с ума от угрызений совести и в страхе стать лакмусовой бумажкой боёновского психоза, который смешался с его резко открывшимися для меня давними чувствами. Сегодняшняя ночь обещала стать бессонной, и дело было не в подготовке к перелёту. Зайдя в тёмную прихожую своей квартиры, я, включив свет, собиралась первым делом погладить жёсткую макушку Хризантемы, которая обычно неподвижно сидит у стенки и служит моим личным сторожем. Но рука повисла в воздухе, и я заметила, что валяная собака отсутствует на своём месте. Я же не настолько сильно заработалась и точно помнила, что не перемещала игрушку со своего законного места. Второпях сняв босоножки, я босиком побежала в комнату, надеясь всё же увидеть её там. Быстро включив свет в спальне, я сразу же заметила Хризантему, боком лежащую на кровати. И поняла, что хотела увидеть не её. Тяжело вздохнув, я пыталась унять учащённо забившееся сердце и собиралась рассмеяться себе под нос за подобные надежды, но меня перебил мужской голос за моей спиной.