— К-к-какой подгон? — заикаясь, проблеяла я. — Я не понимаю…

— Тебя, девчуля. Тебя.

Какой-то бред. Дурной сон. Жуткий кошмар.

Сейчас я проснусь дома, в своей постели, задыхаясь от крика ужаса. Но Глеб, мой обожаемый, чуткий, любящий Глеб обнимет меня и приласкает. Ведь все хорошо.

«Успокойся, Бэмби», — нежно скажет он. «Успокойся, любовь моя. Я же с тобой…».

— Это ошибка, — пролепетала я и нащупала в сумке телефон.

— Никак в полицию звонить надумала, девчуля милая? — осклабился лысый. — Зря ты. Этот адресок для ментов заговоренный. Не приедут они.

Он кивнул циклопу за моей спиной, и тот грубо отобрал у меня единственное средство связи с внешним миром. Без него я почувствовала себя совсем незащищенной.

— Это мое! Верните! Что происходит?

Я захныкала, беспомощно оглядываясь в разные стороны. Но везде встречала только одно — хищные, голодные взгляды гиен, готовых накинуться на добычу по одному только повелению своего главаря.

Рванулась к выходу, но циклоп поймал. Брыкалась и царапалась, понимая, что это — дело зряшное. Где мне сладить с таким-то гигантом?

— Зря рыпаешься, девчуля. Себе же хуже делаешь. Все равно за косяк мужика своего отвечать придется, — сказал лысый.

— Глеб бы никогда со мной так не поступи… — выкрикнула я, но замолчала на полуслове.

Я никогда не сомневалась в своем муже. Всегда любила его беззаветно и преданно. Доверяла. Благодарила судьбу и бога за то счастье, что мне было послано. За то, что мои чувства взаимны. Когда он смотрел на меня, видела в его взгляде свое отражение. Видела любовь и заботу.

Так мне казалось.

Никогда в жизни бы я не поверила в то, что за моей спиной он встречается с любовницей. Насмехается надо мной так жестоко и нагло. Что вся его любовь была фальшью, стремлением получить выгоду. Деньги.

Но я всегда считала — Глеб к ним равнодушен. Он легко получал их, а потом так же легко спускал огромные суммы. Мог позволить себе купить какую-нибудь коллекционную бутылку вина или фирменные кроссовки ограниченной серии, инкрустированные стразами Сваровски. Я никогда не понимала такого расточительства.

Когда Глеб давал мне деньги, я всегда отказывалась. Махала на него руками. В конце концов, я ведь работала и получала кое-что там. Но он начинал нервничать, и припоминал мне тему, которая особенно его бесила. Три года назад, когда я победила в реалити-шоу, то мне были положены роскошные призы. Но я от них отказалась. Думаю, так было честнее. Глеб тогда ругался, злился, пытался уговорить меня, но все бесполезно. Я была уверена в своем решении. Наша первая крупная ссора… Потом, конечно, все успокоилось и мы помирились. Но он нет-нет, да напоминал мне о моем ужасно глупом, по его мнению, решении..

Поэтому приходилось принимать "подарок" в виде денежного эквивалента. Но ноги сами несли меня не в брендовые бутики, а в самые обычные магазины. Когда я приходила домой с какой-нибудь мучительно долго выбранной кофтой или брюками, он в шутку называл меня «деревенщиной». Я и сама понимала, что он прав — у меня совершенно не было вкуса. Но я думала, что любят не за это. Не за умение красиво одеваться…

Я думала, просто любят. И все.

— Что ж, а давай проверим, — хмыкнул главарь. — Может быть, это сделает тебя покладистее.

Он набрал номер на сотовом, и поставил на громкую связь. С замиранием сердца я услышала голос Глеба.

— Ну, здорово, фраерок.

— Здравствуйте, Эдуард Геннадьевич, — в голосе моего мужа был явный страх и он зачастил. — Программа с опровержением выйдет завтра. Как вы и потребовали, там я каюсь и посыпаю голову пеплом, что оклеветал такого порядочного человека, как вы, Эдуард Геннадьевич. Я еще добавил, что вы благотворительностью занимаетесь, детским домам помогаете. Вот, к новому году подарки детишкам готовите. Акция! Все желающие присоединиться к доброму делу могут отправить короткое смс на номер. Все перечисления, разумеется, тоже будут вашими.

— Это ты молодец, Глебчик. Хорошая инициатива, хвалю, — одобрительно сказал лысый. — Женушка твоя у меня, как ты и обещал. Хорошая такая девчуля, сочная. Шумная только больно. Бугуртит. В полицию звонить удумала.

— Делайте с ней, что хотите, — услужливо предложил Глеб. — А что шумная — она быстро заткнется. Вмажьте ей разок — и все дела. Она сама деревенская, родители — никто. Так что последствий не будет.

— Глеб! — не выдержала я и зашлась горячими слезами. — Глеб, как ты можешь так поступать со мной? Так говорить о моих родителях? О Наталье Семеновне… Папе…