Надя думала, что сгорит со стыда. Она была уверена, что мама будет ее ругать. Она готовилась к продолжительной выволочке, но все прошло на удивление легко. Они шли домой по мокрым от непогоды улицам, обходя лужи. Мама попросила ее рассказать, что произошло. Надя честно сказала, как все было. Она смущалась, но решила не обманывать маму: «Я просто хотела, чтобы он сказал, что мне идет это платье». Мама пронзительно на нее посмотрела и ответила: «Дочка, мужчины никогда ничего не замечают, им надо все разжевать. Если бы ты сказала ему, посмотри, какое у меня красивое платье, он сказал бы, что да, платье красивое, и ты бы осталась довольна, а он бы и правда поверил, что платье красивое. На самом деле, мужчин интересует не платье, а что под ним, то есть ты. А ты у меня самая замечательная, он еще разглядит. А насчет учительницы не переживай. Каждый видит в других лишь свое отражение. Наверное, она тоже хочет, чтобы ей интересовались мальчики». И от этих слов у Нади на душе стало очень легко. Все-таки у нее лучшая мама на свете. И пусть она часто не в настроении, пусть ругается на нее, пусть часто к ней лучше вообще не подходить… все равно это ее мама, другой у нее нет. И такие моменты неожиданного тепла – самое лучшее, что может быть в жизни.

Время промелькнуло без особых событий. Беляк все не проявлял интерес, и Надя решила взять все в свои руки. Приближался день всех влюбленных. Учительница предупредила, что она сделает особую коробку для валентинок, куда можно будет положить тайное признание. В прошлом году таких коробок не делали, потому что дети были еще очень маленькими. А к третьему классу все уже разбились на группы по интересам; также наметилось несколько романтических пар. Надя решила сделать Беляку персональный подарок: не просто бросить бумажное сердечко с именем и тайным пожеланием, но недвусмысленно намекнуть на симпатию. А то вдруг подумает, что валентинка не от нее?

Она сделала красивую самодельную открытку, написала в ней: «Ты мне нравишься. Очень» – и украсила новогодней мишурой. Открытку она спрятала в большой неуклюжий самодельный конверт и положила вместе с ней разные подарочки: свою маленькую фотографию, несколько жвачек, пару конфет и популярные в то время сотки или фишки – дети играли этими небольшими кругляшками, складывая в стопку и поочередно хлопая ей о землю; какие сотки перевернутся лицевой стороной, те забирает тот, кто хлопнул, и очередь переходит к следующему. Надя подготовила все это заранее, за неделю до праздника, и очень сильно ждала и вместе с тем боялась подступающей даты. Она много раз представляла, как все пройдет. Как отреагирует Беляк? Что ей скажет? Понравится ли ему подарок? А вдруг он посмеется над ней? Эти мысли терзали ее перед сном, и она лежала в своей комнате и сверлила глазами потолок, стараясь разглядеть в нем будущее. Вдруг они с Беляком станут парой? Тогда они, наверное, будут гулять вместе, держаться за руки… А что дальше? Наверное, они поцелуются. Она видела, как люди целуются, по телевизору. Как целуются мама и папа, она не видела никогда.

Наступило 14 февраля. Дождливый, хмурый день. С неба лило, как будто бог решил устроить потоп. Пока Надя дошла до школы, она сильно промокла, несмотря на то, что провожавшая ее мама держала над ними зонт. Надя несла свой портфельчик не за спиной, а прижимая к груди, потому что боялась, что вода испортит конверт с поздравлением.

Наспех попрощавшись с мамой, Надя побежала в класс. Ей не терпелось поскорее отдать подарок: с одной стороны, очень любопытно было узнать, что из этого получится, с другой – хотелось поскорее разобраться с этим.

Беляк уже был на месте. При виде соседа по парте она не испытала смущения, чего опасалась, наоборот, она ощутила решимость. Вокруг все были заняты своими делами: выкладывали на стол тетради, болтали с товарищами. Все находились в радостном возбуждении, предвкушая забаву с валентинками. До нее и Беляка, кажется, никому не было дела.

Надя села на свое место, порылась в своем портфельчике, достала конверт, бегло осмотрела его, порадовалась, что он нисколько не смялся, положила его на парту перед собой и пододвинула к мальчику. «Послушай, – сказала она. – У меня есть для тебя подарок». Беляк как-то нервно дернулся от этих слов и сказал неестественным голосом, как будто горло от волнения сжалось: «Что? Правда?» «Правда, – ответила Надя. – Посмотри, что внутри». Беляк послушно взял конверт. Он пытался открыть его как можно аккуратнее, но руки дрожали, и он дернул бумагу чуть сильнее, отчего она надорвалась. Он с испугом посмотрел на Надю, но она утешила его взглядом. Он извлек из конверта содержимое: фотографию, сотки, послание, жвачки и конфеты. Он сделал слабую попытку улыбнуться и пробормотал: «О, это же сотки, спасибо!» Дрожащей рукой он открыл украшенное мишурой послание и прочитал признание. Его глаза бегали, видимо, он перечитывал незамысловатый текст снова и снова. Что происходило в его голове? Что теперь будет? Только бы не рассмеялся. Если он рассмеется, Надя точно провалится под землю.

Беляк, не поднимая глаз, сложил все подарки обратно в конверт и тихо сказал: «Большое спасибо, Надя, мне очень приятно». Он отвернулся, чтобы положить конверт в свой портфель. Надя застыла в ожидании. Неужели это все? Неужели он больше ничего не скажет? Неужели он даже не посмотрит на нее?

Беляк вернулся в прежнее положение. Он осторожно повернул голову к Наде, все еще не глядя ей в глаза, раскрыл рот, хотел что-то сказать, но тут прозвенел звонок. Беляк дернулся, сел ровно и уставился на учительницу неотрывным взглядом. Что это значит? Что происходит?

Учительница поздоровалась с детьми. Она подняла со стола небольшую коробку, которую украсила своими руками: обклеила оберточной бумагой с фиолетовыми сердцами на розовом фоне и сделала в днище прорезь для валентинок. Учительница объяснила детям, что сегодня в течение дня в эту коробочку можно складывать валентинки с указанием имени и добрыми пожеланиями. Лучше будет, если валентинки останутся без подписи – пусть тот, кто получит, гадает, от кого она, так веселее. Но можно и подписать, это по желанию.

Весь день Надя провела как на иголках. Когда дети выходили в коридор на перемену, Надя сторонилась приятелей, с которыми болтала или играла обычно, а стояла одна у большого холодного окна в надежде на то, что Беляк подойдет и заговорит с ней. Но он сидел, прислонившись к стене, ссутулившись, и играл в портативную приставку, будто бы сегодня самый обычный день, а не 14 февраля.

На последнем уроке учительница открыла коробку и начала наугад вытаскивать валентинки. Она читала имена адресатов, дети подходили к ней и забирали свои первые крупицы симпатии, которыми их в жизни одарил противоположный пол. Каждое новое имя встречали крики, топот и хлопки детей. Некоторые получили по две, а то и по три валентинки. Когда Надя услышала свое имя, она не поверила своим ушам. Она уже готовилась примкнуть к той небольшой группке ребят, которые остались без внимания; изгоев легко было отличить по крайней мрачности, которая только усиливалась с каждым новым чужим именем; их лица как будто держались на шурупах, шурупы под общий гвалт раскручивались, и их лица вытягивались. Надя, когда учительница ее позвала, секунду хмурилась, а потом, осмыслив, не сумела сдержать улыбку. Наверное, так себя чувствуют люди, которые получают крупные премии. Возможно, так ощущают себя те, кого взяли в рай после Страшного Суда. Мы нужны! Мы не бесполезны! Мы чего-то стоим!