Блядь!

Сучья ревность живьем сжирает. Обжигает серной кислотой. Уничтожает за одну секунду. Мозги нахрен отключает. Перестаю себя контролировать. Хватаю Алису как можно крепче за запястье, чем вызываю болезненный стон, режущий по ушам.

— Ай, Тимур! Охренел совсем?! Отпусти!

Бьет маленьким кулачком в плечо. Кричит в порыве ненависти. А я как будто в прострации какой-то. Мышцы каменеют, того и гляди одежда разойдется.

Напряжен. Взвинчен. Раздражен. Под властью ярости, которую теперь никому не обуздать.

— Я же, блядь, сказал около меня стоять, — дергаю Алису на себя за декольте, слыша громкий треск, — а не крутить жопой перед турецким ублюдком.

— Я тебе не дрессированная собачка, прыгающая перед тобой на задних лапах, Воронцов.

Твою же мать! У кого-то, смотрю, голосок прорезался. С чего это вдруг?

Присматриваюсь. Глаза блестят, щеки раскраснелись. Сучка явно выпила для храбрости, уж больно много языком трепать стала.

Что же. Я смогу закатать его обратно. Нужно лишь домой добраться. Не понимает по-хорошему, покажем по-другому. В следующий раз подумает дважды, прежде чем дразнить во мне дикого зверя. Пусть не думает, что я все это молча сожру и спущу ей с рук.

— Нет, ты не собачка, — сжимаю ее волосы в кулак и тяну вниз. В глаза смотрит, боится, дрожит. — Ты игрушка. Моя кукла, готовая мне услужить в любой момент. Когда я захочу. Где я захочу. И как я захочу. Если ты все еще надеешься вить из меня веревки, то очень ошибаешься. Либо ты подчиняешься и проживание в моем доме будет более сносным, либо ты дальше брыкаешься как овечка, а я… я тебя ломаю.

Хочет возразить, но я не даю ей этого сделать. Обрушиваюсь на ее манящий рот бешеным, диким поцелуем. Сминаю губы, заставив их раздвинуться под натиском моих. Впустить язык, сплестись с ее. Заклеймить Алису этим поцелуем. Показать всему гребанному миру, кому она принадлежит. Кто может ее лапать и трахать.

Член дергается, наливаясь кровью. Увеличивается за долю секунду, мечтая снова познакомиться с ее аппетитной девочкой, наверняка истекающей очень вкусным соком.

Руками шарю по стройному телу Алисы. Сжимаю два полушария попки, вынуждая закинуть одну ногу мне на бедро. Почувствовать, как дружок рад видеть блондинку, как хочет ее пронзать всю ночь напролет.

Совершенно не соображая, что творю, толкаю Задорожную к стене, в тень. Где никто нас не увидит. Где наконец-то смогу насадить ее на член, вырывая из горла сладострастный стон и получая на спине отметины от ее ногтей.

Раньше она так любила ставить на мне царапины, выступая той еще собственницей. Надеюсь, этот запал в ней не угас.

Мне абсолютно похуй, что нас может кто-то услышать или увидеть. Хочу. Дико. Безумно.

Алиса

Боже! Это какое-то сумасшествие. Безумие. Греховный поступок. Нечто аморальное, но в тоже время горячее, смешанное с бешеным адреналином в крови.

Мне нужно оттолкнуть Тимура, вырваться из его мертвой хватки. Это ведь так неправильно — поддаваться ласкам бывшего парня в опасной близости от скопления людей. Но я не могу. Не в силах ему противостоять. Разум плывет.

Внутренний голос кричит остановиться, возразить ему. Только вот тело предает. Откликаюсь на руки Воронцова, выгибаюсь дугой, стоит ему углубить поцелуй и опустить ладонь к моим напрочь промокшим трусикам.

— Тимур, — стону, ударившись затылком о каменную стену.

Впиваюсь ногтями в его запястья. Отметины оставляю. Отрезвить хочу. Остановить безумие, которое может перерасти в невероятный взрыв, способный затронуть всех вокруг.

— Тимур, — на выдохе. Надеясь достучаться до голоса разума этого дико сексуального мужчины. — Пожалуйста.

Сама не знаю, о чем прошу. Прекратить или двигаться дальше. Меня на части разрывает, мысли путаются, а между ног горит пожар огромной силы.

— Моя куколка хочет продолжить, да? — кусает шею и тут же зализывает место укуса. — Всегда рад услужить сучке Алисе.

Резко разворачивает меня к себе спиной, заставляя упереться руками в стену. Задирает подол платья к талии на манер пояса, полностью меня раскрывая снизу. Тянет трусики, отчего ткань врезается в нижние губки, вызывая гортанный стон.

Дергаюсь в его руках. Даже сквозь слой одежды чувствую каменный, горячий член, которым Тимур трется о мою попку. Не вижу, но ощущаю его порочную, сексуальную усмешку.

— Остановись, прошу, — из последних сил. Молясь всем высшим силам, чтобы все прекратилось. — Не так. Не здесь. Тимур!