– Нет, маленькая.

Губы Эмина искривились в зловещей улыбке. Он поднялся с корточек, и мне пришлось поднять взгляд. Он был совсем рядом. Мой взгляд остановился на пряжке ремня – железная, тяжелая. А ремень красивый, из черный кожи. Наверное, бьет так же больно, как и слова его хозяина.

– Я посмотрю документы. И тогда, возможно, поверю в твои добрые помыслы, которыми ты затащила меня в Польшу. Спишу на материнский инстинкт, который, слава богу, у тебя в большом объеме. Другими словами, ты хорошая мать. Наш сын отзывался о тебе с любовью, Диана.

Эмин возвышался надо мной, мне пришлось задрать голову.

Почему-то его слова не вызывали во мне теплоту. Наоборот, я замерзла. Несколько раз передернула плечами – так зябко стало и страшно.

– Я уже занялся подготовкой документов. Я был удивлен, когда узнал, что в графах стоят далеко не наши имена. Теперь это объясняет то, как тебе удалось так долго скрывать от меня моего же ребенка.

– К чему ты ведешь, Эмин?

– Будет чистый лист. На Шаха Эльмана. С моим отчеством.

Каждое слово он припечатывал.

– И только тебе решать, чье имя будет стоять в графе «Мать». Посиди и поразмысли. Я даю тебе время подумать, насколько ты готова вернуться к нам.

Глава 27

– Что ты сказал? – боль пронзила самое сердце, - ты же знаешь, что у меня нет выбора. Я хочу увидеться с Эльманом сейчас!

Я бросилась следом за ним, но было слишком поздно.

Одним лишь движением Эмин отстранил меня от себя, заглянул в глаза и скомандовал:

– Сына увидишь позже. Мы обсуждаем, где он хочет отметить свой четвертый день рождения. И еще кое-что, - Эмин подобрался, - Коля передал мне, что у Эльмана аллергия на глютен. Я ознакомился со списком, ограничений много, но я уже купил необходимые продукты и исключил на кухне запрещенку.

– Спасибо большое.

– Я хочу знать, как ты узнала о том, что у него есть аллергия?

– Когда у Эльмана появились высыпания на всем теле, я обратилась в врачу, и мы сдали анализы. Результаты показали реакцию на глютен, но никто из врачей не обратил на это внимания. О диете нам не сказали и о том, насколько это страшно - тоже. В тот день нас отпустили домой.

Эмин сжал челюсти, я тяжело продолжила:

– А позже, когда мы продолжили не соблюдать диету, сыну стало совсем плохо. Он начал задыхаться, а это, как выяснилось, тяжелая форма аллергии. Мы повезли его в больницу, там его успели спасти.

Эмин кивнул и зудумался.

– Как только мы вернемся в Волгоград, Эльмана будут наблюдать лучшие врачи. Мы решим эту проблему.

Эмин ушел. Я бросилась к двери, и моим первым желанием было заколотить по двери и просить его вернуться, чтобы выслушать мой ответ. Ведь я, конечно же, готова на все.

И отказаться готова ото всего, даже от свободы. Потому что от детей не отказываются, нет. От сердца своего не пишут отказ добровольно.

Но чувства пришлось заглушить – борьба проиграна, сильнейший взял свое. Я отвернулась от двери и съехала по ней вниз. Перспективы были не радужные: лишение работы, переезд от бабушки назад – во тьму, в Волгоград. Эмин дал понять, что увезет сына туда. А где сын, там и я. Вот и весь расчет.

А что дальше?

Замуж за Эмина?

Я вспомнила наш давний разговор и так и застыла – на корточках. Тогда был конец мая, Эмин сделал мне предложение и сказал, что хочет от меня детей.

«Хочу от тебя детей. Дочку и сына. Вот, что будет потом. Когда все наладится. И когда ты подумаешь и примешь верное решение…»

Под бесконечную цепочку воспоминаний я забралась на кровать с ногами и свернулась калачиком.

В одном я была уверена точно: Эльман пока не ищет меня, не пугается и наверняка не плачет. Эмин мог сказать нашему сыну что угодно, и Эльман поверит – он ведь так долго ждал встречи с отцом.

Я думала, что из-за нервов этой ночью мне не удастся уснуть. Но еще я знала, что зверь никогда не даст в обиду свое дитя, и сам – тоже не обидит. С этой мыслью я закрыла глаза и провалилась в сон, ведь организм был истощен до предела. Мысли, голова, разум – все истощено. С единственно верным решением нужно было переспать, чтобы согласиться и принять его.

На следующее утро мне принесли еду. Завтрак. Это был Коля, он поставил поднос на кровать. Я лишь успела спросить, где сейчас Эльман.

– Они с Эмином гуляют по территории.

Коля ушел. Значит, все было спокойно. Скорее всего, Эмин внушил сыну, что я скоро вернусь. Так и было, мне лишь нужно было прийти в себя, чтобы сын ни о чем не догадался. Ни о боли, ни о тоске по дому.

Днем Эмин не приходил. Он пытал меня дистанционно, давал время обдумать то, что обдумыванию в принципе не подлежит. Я оделась, застелила кровать, посмотрела в панорамное окно – оно выходило на лес, и все ждала новостей.

Да, Эмин.

Ты заставил поверить меня в то, что тебе нету равных.