– Ага, – Лида усмехается. – И ты тут же помчалась в Москве, разыскивать папочку Верки! Нашла? – буравит меня злым взглядом, я опускаю голову. Приятного мало сидеть перед сестрой и оправдывать. Я ведь действовала во благо, а как всегда все выходим боком.

– Я ведь могу на тебя в суд подать, – слова Лиды для меня звучат как пощечина. Я вскидываю шокированный взгляд на сестру и недоверчиво смотрю на нее.

– Что ты на меня уставилась как овечка? Думала, что по закону забрала у меня дочь?

– Ты ее сама оставила и исчезла. С моими деньгами, между прочим.

– Да тех копеек едва хватило на неделю.

Я открываю рот и тут же закрывают. Для Лиды украденная сумма копейка, а для меня это отказ от некоторых сиюминутных «хочу», экономия в еде и коммунальных расходах. Да я кроссовки два года ношу не снимая, так как позволила однажды купить их за безумные деньги. Качество стоит хороших денег.

Делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю. Главное не поддаваться на эмоции и переходить на крик, оскорбления. Такой диалог до добра не доведет, а мне нужно понять, чего хочет сейчас Лида и с какой целью ей нужна Вера.

– Зачем ты вернулась?

– Как зачем? – изгибает бровь. – Заберу у тебя Веру, вернусь к ее отцу и буду жить припеваючи, как того заслуживаю.

– А почему сразу к нему не пошла после рождения Веры? Или тогда ты ему не нужна была, а сейчас вдруг понял, что кроме тебя никто не нужен?

– Тогда он был занят, – Лида стискивает в руках чашку. – А сейчас он свободен.

– А тебе не кажется, что его поведение о много говорит, когда ты была беременна? Если ты ему тогда не нужна была с ребенком, то и сейчас вряд ли сильно он в вас нуждается.

– Ты не права, – на губах сестры появляется коварная улыбка. – Тогда между нами была другая женщина, которая подобна собаке на сене себя вела. Сейчас, к счастью, она отстала от него. Мы встретились, поговорили, поняли, что наши чувства живы.

Смотрю на Лиду и понимаю, что она сейчас говорит о Полине. Более того, я теперь догадываюсь, что адрес был записан не для того, чтобы ошарашить Коршунова ребенком, а для того, чтобы знать, где проживает Полина. На фотографии, которую я видела в альбоме у Богдана, Лида была не с ним, а с тем, кто является отцом ее ребенка.

Тут меня озаряет. Сопоставив сказанное Лидой, я догадываюсь, что у Полины был любовник. Мужчина, который мутил отношения с моей сестрой, параллельно встречался с женой Богдана. И…

Ребенок Полины может оказаться братиком иль сестричкой Веры. Папа то у них скорей всего один.

Сестра неожиданно получает сообщение на мобильник, уходит в комнату. Видимо личное, с чем не хочет делиться, а мне все равно, кто ей пишет. Знаю, что не Богдан.

Вспомнив о Коршунове, спешно достаю из сумки свой телефон и пишу сообщение, что добрались до дома, что все у нас хорошо. Пару секунд и Богдан скупо присылает «ок». Можно обидеться, но я понимаю, что ему сейчас не до словесных нежностей. Работа так же требует его внимания.

Слышу кряхтение Верунчика, торопливо захожу в гостиную. Малышка сонно еще смотрит перед собой, но начинает причмокивать. Либо ищет выпавшую соску, либо потребует бутылочку со смесью.

Я вытаскиваю малышку из люльки, кладу ее на диван и начинаю раздевать. Увидев меня, Веруська расплывается в беззубой улыбке и начинает агукать. Я начинаю щекотать ее бочка, целовать сладкие щечки. Она по-прежнему особенно пахнет. Этот запах неповторим.

– Кто у нас тут проснулся в хорошем настроении? А? – обхватываю ладонями маленькие ступки и целую их. Вера смеется. А что моет быть лучше счастливого детского смеха? Ничего.

– А вы как мама с дочкой, – раздается позади язвительный голос Лиды. Я продолжаю улыбаться малышке, но она, услышав чужой для нее голос, сводит бровки. Прислушивается.

– Мы последнее время много времени проводили вдвоем, неудивительно, что Вера реагирует на меня, – оглядываюсь через плечо на сестру. – Не хочешь приступить к материнским обязанностям?

– У тебя неплохо получается и без меня, – Лида садится в кресло, берт с журнального столика пилочку из маникюрного набора. – Думаю, что тебе стоит со мной поехать в Москву.

– С какой стати? – расстегиваю бодик, оголяю животик малышки, пробегаюсь по нему пальцами. – Ты мама, ты и обязана сама ухаживать за Верой. Или хочешь скинуть на чужую тетю своего ребенка?

– А ты как бы родная тетя.

– Я сейчас про няню.

– А зачем няня, когда есть ты, и Вера к тебе привязана.

Мне требуется несколько секунд, чтобы сделать глубокий вдох и медленно выдохнуть. Позиция Лиды меня не шокирует, она просто вымораживает. Я четко понимаю, что сестра не очень-то стремится обременять себя ролью матери. Она хочет за счет своего ребенка устроить себе сытую жизнь. Что чувствует Вера, как она будет расти и какие ценности у нее сформируются, моей сестрице откровенно говоря плевать.