– Я читаю мысли? Я понимаю людей без слов мысленно на расстоянии? Как я смогла это сделать? Смогу ли я снова это повторить? И как это повторить?

Придя в себя, я спросила:

– Кто может говорить?

– Меня зовут Кира, – произнесла темноволосая худенькая и маленькая женщина сорока пяти лет. Достаточно жилистая и округлая привлекающая внимание формами тела. Темные брюки классического покроя из джинсовой ткани и облегающая стрейч кофточка белого, но уже грязного цвета сидели на ней идеально с точно подчеркивающим фигуру эффектом. Длинное карэ волос превратилось в длинные сосульки, но никак не портили внешность Киры. Сухость и строгость в лице придавало особенность в чертах лица.

Я решила, что не буду пока рассказывать о том, что я видела ее кино, чтобы не напугать или вызвать еще большее недоумение.

– Кира как ты?

– Мне жутко, но уже не больно.

–Теперь я не одна и шансов выбраться прибавилось, – сказала я с легкой ухмылкой как будто сама себе.

– Надо повторить, кто согласен сожмите пальцы в кулак, – твердо и убедительно произнесла я.

И снова я увидела кулаки надежды, к которым присоединилась и Зоя. От полученного адреналина вследствие экранизации в полномасштабном режиме человеческих судеб мое эго наполнилось смыслом жизни как никогда. Всю свою жизнь я ждала этого смысла именно такого ощущения, но предположить такое и уложить в голове я просто, ни одной клеткой своей души не могла. Понимание чужих судеб, видение жизни другими глазами человека безо лжи и притворства. Ощущение невольного вторжения в сознание других людей с благими намерениями с целью помощи. Когда весь мир разрушен и расчленен буквально, когда от человечества остались крохи, я наполняла себя свое нутро смыслом и ловила себя на мысли, что мне это прельщает и нравиться. В то время, когда моя оппозиция киперов вспоминала о своих близких и родных через боль, я думала не о своих детях, близких и родных, я думала о жизни чужих мне людей, которые тогда были со мной. Почему так? И стоило ли мне думать вообще об этом? В тот момент моя цель была выбраться во, чтобы это не встало. Также я понимала, что у меня нет шансов, нет надежды, есть только вера. Вера в то, что я могу спасти себя, чтобы найти своих близких людей. В том, что моя семья жива, я верила, безоговорочно и у меня не было ни одной клеточки, которая бы сомневалась в этом. Мой радио эфир прервал знакомый скрип двери, и снова девушка, и мясник, на сей раз забрали только двух несчастных немтырей.

– Господи! Спаси и сохрани нас! – заговорила, причитая голосом, пожилая женщина Эльза.

– Лия, я все вспомнила, но лучше бы не вспоминать, – женщина начала тихо горько плакать.

– Как Вас зовут?

– Эльза.

Женщина крупных габаритов, с маленькой изящной головкой на которой сделана химическая завивка на каштановых волосах.

Конец ознакомительного фрагмента.