Впереди показалась березовая роща. Она знала по опыту, что ветер там несколько слабее, но, тем не менее, идти сложнее. Надо петлять между берез, снега там наметает больше, а главное – он более рыхлый, лыжи там проваливаются глубже. Здесь, на открытой местности, днем уже пригревает солнышко, даже чуть подтаивает, а ночью подмерзает. Да и ветром надувает, утрамбовывает снег. Так образуется плотный наст. Все одно, конечно, целина, но идти проще по насту.

Вдруг она заметила, что замыкающие группу мальчишки свернули с лыжни и направляются к роще.

– Ребята, вы куда? А ну-ка вернитесь немедленно!

– Там ветра нет, – прокричал один из них, – да и путь короче!

– Нет! Я запрещаю вам туда идти! Все должны быть вместе!

– Да не волнуйтесь вы, мы еще раньше вашего придем, – прокричал Сергей, сильный и спортивный парень, заводила в классе, неформальный лидер.

Она сразу это поняла, как только взяла этот пятый «А» под свое классное руководство, сразу разглядела в этом мальчишке лидера, вожака. Но до сих пор ей удавалось нивелировать это его лидерство своим авторитетом учителя. Он хоть и хорохорился, но при классной особых вольностей себе не позволял. Бывало, конечно, зубоскалил, порой огрызался, грубил даже иногда, но подчинялся. И вот на тебе! В самый неподходящий момент он вышел из-под ее контроля. Она четко осознала, что в этой ситуации справиться с ним она не сможет. У нее на руках весь класс. Пурга, дети уже без сил, и тратить драгоценное время на воспитательные беседы она просто не имеет права. Она должна привести класс в поселок, домой. Ну, ладно. Эти трое – ребята сильные, намучаются, конечно, по лесным сугробам, но дойдут. Тем более, что сразу после рощицы спуск с горы, а там и поселок. Дома, жилье. Доберутся. Но вот зачем за ними Ваня увязался? Маленького росточка, слабенький, в общем-то, парнишка. Характер у него податливый, мягкий. За Сергеем тянется, за лидером. Слабаком показаться не хочет.

– Ваня, пусть ребята идут, а ты вернись. Давай к нам немедленно! Отстанешь ведь от них!

– Нет, я с ними.

Голос его был уже едва слышен за воем ветра, да и эти четверо уже почти скрылись за деревьями.

– Господи, ну что мне за наказание, а? – взмолилась она, но тут же взяла себя в руки. Перед остальными детьми слабость свою показывать нельзя. Это она, как педагог, понимала отчетливо.

– Так, ребята. Нам осталось сделать последнее усилие. Еще немного, и начнем спускаться с горы. Полегче будет. А там и дом.

Вскоре они были у школы.

– Так, дети, сдаем быстренько лыжи и по домам, – распорядилась она, а сама бросилась по адресам тех мальчишек, что откололись от класса.

Трое были уже дома. Не было только Вани. Она снова побежала к Сергею.

– Сережа, где Ваня? Он ведь с вами пошел!

– Не знаю, – виновато потупившись, прошептал Сергей.

– Как это «не знаю»? Что значит, не знаю? Ты взял с собой своего друга и бросил его?

– Он мне не друг.

– Хорошо, одноклассник. Он твой одноклассник! Он шел с вами, и вы бросили его? Оставили одного? В лесу, в метель? Как ты мог, Сергей! Ты же предал его! А если он умрет, замерзнет там, в лесу, в снегу?

– Я больше не буду, – еле слышно произнес мальчик.

– Что вы набросились на него? – вступилась за Сергея его мать, – сами потащили детей в такую погоду, сами придумали этот дурацкий поход! А если бы все там замерзли? Вы чем думали? Еще сына моего будете в чем-то обвинять? Да на себя посмотрите, учительница называется! Вам надо, вы бы и шли, зачем детей-то таскать? Пойдем, Сережа, не слушай ты эту мымру.

Она выскочила из дома Сергея вся в слезах. Нет, не из-за «мымры», не из-за отповеди этой вздорной тетки. Из-за Ваньки. Она вдруг представила этого тихого, слабенького мальчишку, как он совсем один в этой пурге, где-то там, в лесу, в зимней, холодной темноте. Что с ним? Где он? Жив ли? Ни о чем другом думать она уже не могла. Помчалась домой.

– Что случилось? – спросил встревоженный муж.

– Петя, у меня ребенок потерялся. Отстал и потерялся. Я – убийца! Я этого никогда себе не прощу! Что же делать?

– Успокойся. Времени еще немного ведь прошло. Найдем. Скажи точнее, где он потерялся, когда отстал?

– Мы возле рощи шли, по полю, по насту, а четверо свернули в лес. И он. Трое дома уже, а Ваньки нет.

– Ясно, будь дома. Я его найду, – Петр кому-то позвонил, потом быстро оделся и выскочил из дома. Она бросилась за ним, но вдруг почувствовала невероятную слабость, ноги вдруг совсем перестали слушаться ее. Оперевшись о входную дверь, она медленно сползла вниз, села на корточки, обхватила голову руками и заплакала. «Меня посадят… Господи, что делать? Как найти Ваньку? Бедный ребенок! Господи!…».

Казалось, что с наступлением темноты пурга только усилилась. Как будто она только и ждала, когда февральские сумерки растают окончательно. Эта темень словно подпитывала, придавала сил жуткому ветру и снегопаду. Петр и его попутчики совсем выбились из сил, пытаясь охватить поиском как можно большую площадь. Но все было тщетно. Ваньки нигде не было, и на их призывы никто так и не откликнулся.

– Че делать будем, а? Петро? – спросил один из добровольных помощников.

– Не знаю. Темнеет уже совсем, а у нас даже фонаря нет. Давайте так, пока еще хоть что-то видно, пройдем еще раз по опушке. Я думаю, глубоко в лес пацаны заходить не стали бы. Снегу там по пояс. Это нам. А им? Тем более, что они срезать хотели, самую короткую дорогу, стало быть, должны были выбрать. А значит, путь у них один был – вдоль опушки. Пошли.

Снег бил в лицо, деревья раскачивались и стонали в такт ветру, лыжи увязали в свежих сугробах. Петру вдруг вспомнилась картина из его далекого детства. Вот так же точно, совсем еще пацаном, шел он как-то из заводского поселка, где учился в ремесленном училище, в свою родную деревню, к матери.

Отец погиб на войне, один из трех братьев умер от скарлатины, мать болела, надорвавшись на тяжелой работе. Старший брат – единственная в семье надежда и опора – пропадал на работе с утра и до поздней ночи. А его, Петьку, отправили учиться. В ремесленном училище при заводе, худо-бедно, но кормили за государственный счет. Одежду форменную дали. Все матери полегче. А на каникулы всех слушателей распускали по домам, училище на эти дни закрывалось.