Но Кали предсказуемо расстроилась. Ее разум потянулся к звездам — туда, в бездну космоса, оставляя полуживую аву в кабине космического лайнера и рисуя ужасающие картины взрывающихся человеческих голов.

— До вчерашнего дня были похожие симптомы? Я не говорю конкретно про марсианские бобы, а в целом… Необъяснимая тяга к знаниям. Особенно к тем сферам, которыми вы никогда не интересовались.

Кали покачала головой:

— Не помню такого.

— Хорошо.

— Инфошторм?

— Точно нет.

— Инжекторы… Часто прибегаете?

Кали гневно дернулась, словно от непристойного предложения. И Виктору показалось, что если бы не ограниченное виар-пространство, то она наверняка сбежала бы, громко хлопнув дверью напоследок. Впервые с того момента, как они оказались среди ярких звезд, она решила посмотреть на него — резко обернулась, обжигая странным взглядом, — смесью обиды и осуждения.

Виктор даже немного растерялся и отвел глаза, не понимая, какую одну из тонких душевных струн задел его безобидный вопрос? Наука и технологии развивались не просто стремительно, а неслись со скоростью света, оставляя далеко позади себя стандартные методы обучения. Высококлассные специалисты по астронавтике, биоинженерии и кибернетике нужны были здесь и сейчас, а не через несколько лет. И без инъекций, забитых полезной инфой… Ему совсем не нравилось, куда ведут его собственные мысли — к оправданию этого мухлежа и мошенничества, этой чудовищной несправедливости. Он презирал этот совершенно жульнический способ получения знаний — без усилий, без пота и слез, без проб и ошибок. Но почему инфоинжекторы презирала Кали?

— Кололи себе что-нибудь в последнее время? — серьезно спросил он.

— Я… — гнев неожиданно сменился стыдом.

Колола, понял Виктор. И вновь задумался о причине негодования пациентки. Теперь источник ее раздражительности казался еще более странным.

— Послушайте, я вас совсем не осуждаю, — произнес Виктор, и ему самому стало очевидно, что осуждает. — Обычное дело. Но мне нужно знать… Чтобы подобрать оптимальный курс лечения. Один правильный шаг к выздоровлению вы уже сделали. Обратились ко мне. Осталось определить возможную причину вашего… недуга.

— Знаете, я всегда считала инжекторы чем-то… нечестным, — начала оправдываться Кали, и Виктор подумал, что если бы она говорила сейчас с ним в реальности, то непременно бы покраснела. — Это как решать кроссворд…

— Пользуясь поисковиком в нейросе, — с улыбкой закончил он, понимая, что встретил родственную душу.

— Но позавчера на борт установили новое оборудование, обновили интерфейс. А я… всего неделю назад прошла переквалификацию. Мне так не хотелось снова копаться в инструкциях, запоминать, заучивать. Почти вся команда залила в себя инфу.

— То есть, я правильно понимаю, что это был ваш первый инфоукол?

— Да. Правда. Шанли, наш бортовой врач, сказал, что переживать совершенно не о чем, — Кали засопела, видимо, представляя, как ее кулак влетает в физию этого самого Шанли. — Думаете, дело в этом?

— Уверен, — смело подтвердил Виктор, с радостью осознавая, что собрал этот несложный паззл, и через неделю пациентка, скорее всего, забудет о своей болезни, как о страшном сне. — Побочный эффект. Очень редко, но такое, к сожалению, случается. Мозг просто не адаптировался к новому способу получения данных. Однако, если у вас есть предрасположенность к инфомании, в дальнейшем я бы рекомендовал воздержаться от подобных инъекций.

— И что мне теперь делать? — с надеждой спросила Кали, и в глазах ее ярко вспыхнули голубые звезды.

— Ничего страшного. Выпишу вам инфоблокаторы, успокоительное и снотворное.

— А эти инфоблокаторы…

— Не опаснее витаминов. Только не забывайте их принимать в течение семи дней. И главное — спите побольше, чтобы ваш мозг отдохнул и расставил новую инфу по местам.

Рецепт отправлен, сообщила Аманда.

— Спасибо, — произнесла повеселевшая Кали и прервала связь.

Виктор вернулся в реальность и, полностью удовлетворенный работой, потянулся в кресле для виара. Это был чудесный сеанс — спокойный и результативный, без накладок, если не считать смены локации. После таких сеансов он ощущал себя одухотворенным, нужным и почти всемогущим. Он стал ровно на десять тысяч лайков богаче и помог испуганной женщине, которая любила звезды больше всего на свете. И теперь благодарная Кали Тхакур будет вновь счастливо бороздить безмолвный космос, а он отложит еще немного средств на оттиск для цифратория.

Виктор посмотрел на свое довольное отражение и прилип к экрану. Отражение нахмурилось, потому что родинка, вскочившая на щеке буквально полчаса назад, как будто увеличилась в размерах и стала поблескивать. Он отстранился от экрана и снова прильнул к нему, потер родинку — ничего не изменилось. Она осталась на гладко выбритой щеке и определенно блестела, словно намазанная жиром.

Виктор так увлекся изучением родинки, что даже вздрогнул, когда в дверь постучали.

Тук!.. Тук!.. Тук!.. Стук был звонким, но уважительным, с одинаково долгими промежутками, чуть громче, чем требовалось, — возможно, из-за тяжелых рук, опускающихся на дверь. Так обычно к нему стучались его коллеги, но не пациенты. Те либо нервно барабанили, либо шлепали ладонями и кулачищами, словно хотели вынести дверь. Этот стук был другим — стучали размеренно, костяшками пальцев. Три раза, а затем прекратили.

Разве на сегодня назначены личные встречи? — спросил он, убирая с экрана свое сумрачно-удивленное отражение и меняя его на картинку камеры наружного наблюдения.

На сегодня личные встречи не запланированы, — подтвердила Аманада.

За дверью стояли двое: бородатый мужчина и худая женщина, одеты были неброско, даже слегка неряшливо (у мужчины край рубахи выбивался из-за ремня), обоим за тридцать, оба выглядели немножко потерянными, озираясь по сторонам, но совсем не враждебными.