Он весь покрылся потом и дышал с трудом.

Стоя с закрытыми глазами, он произнес несколько фраз монотонным голосом, а на лице его появилось выражение гнева. Потом он прошел мимо них, ни на кого не глядя.

Они медленно вышли из магазина и отпустили тетю Анну, которая ни малейшего понятия не имела о колдовстве до сегодняшнего момента.

Анжелика взглянула на Сирики и на прекрасную Акаши, которая была очень бледна.

— Что он сказал?

— Он сказал, что демон очень силен. Очень силен, очень опасен, его поддерживают другие демоны. Но бояться не нужно. Когда он доберется до основного духа, остальные улетят… Это будет очень тяжело, но он уверяет: твоя дочь будет спасена. Его собственная магия сильнее, потому что он собирается обратиться к Богу Замби, это Бог неба, и он сильнее земных Богов.

— Это опасно?

— Он может умереть, — прошептал Сирики. — И Акаши это знает.

Накануне отъезда в Вапассу она пообедала наедине с Коленом.

В его присутствии ей не нужно было притворяться и принуждать себя улыбаться и болтать.

Уверенность и спокойствие, исходившие от него, а также любовь, которую, она чувствовала, он испытывает к ней, притупляли ее боль, как наркотики.

Она с трудом проглотила несколько ложек супа и, подняв глаза, встретилась взглядом с Коленом.

— О чем ты думаешь, Колен?

— Я думал… Сколько женщин становятся недоступными, когда их ребенок попадает в опасное положение. И сколько мужчин чувствуют свое бессилие, не в состоянии помочь и смягчить их тревоги.

— Вы можете гораздо больше, чем думаете. Хорошо чувствовать, что ты не одна любишь ребенка.

И она вспомнила Жоффрея, который склонялся над маленькой Онориной, еще младенцем, которая спрашивала:

— «Почему ты меня любишь? Почему?»

И он отвечал важно:

— «Потому, что я ваш отец, девица».

Она была не одна.

Колен положил свою широкую теплую руку на ее.

— Ты не одна, — словно эхо ее мыслей раздался его голос. — Наша любовь везде с тобой. Наша любовь всегда с ней.

И он с уверенностью повторил ту же фразу, которую произнес Сирики:

— Твоя дочь будет спасена.

Онорина знала, что дама с желтыми глазами желала ей смерти. И даже хуже! Когда взгляд дамы падал на нее, когда они были в приемной, она чувствовала себя очень плохо. Ночью ей снились эти страшные глаза, смотрящие на нее. «Дама Ломбард, отравительница». С тех пор, как матушка Буржуа уехала, девочка была охвачена болезнью, которая мешала ей дышать и почти не давала спать. Если бы она рассказала об этих симптомах матушке-наставнице, то та сказала бы, может быть, что эта болезнь называется страх.

Она никогда раньше так не болела.

«Даже когда медведь хотел убить нас, чтобы спасти своих детенышей, он не был так кровожаден, как эта женщина с желтыми глазами».

Мать Жалмен и ее младшие помощницы, которые восторгались: вы поедете в карете вместе с женой губернатора… были глупыми. Когда дама вернется, они заставят ее, хохоча и говоря идиотские фразы, следовать за этой ужасной женщиной, уехать с ней. И она почувствует, как на ее маленьком запястье сомкнутся железные пальцы, как и в первый раз, но на этот раз матушки Буржуа не будет рядом. И она ничего не сможет сделать!

Против этого даже ее лук и стрелы будут бессильны. Если она воспользуется ими, все станут насмехаться над ней. И она позволит увезти себя. И она станет пленницей!..

Когда ей объявили, что сегодня после полудня мадам де Горреста приедет за ней, чтобы взять ее на праздник, она решила спрятаться. Но ее скоро найдут.

Она подумала о бегстве. Но куда?

Вдруг ее осенило:

«Я направлюсь к дяде и тете дю Лу, они живут около Ля Шин».

Это она хорошо вспомнила.

«У меня есть семья!» Она принадлежала к этой семье. Семья должна защищать тех, кто к ней принадлежит, как в племенах. В то время, как никто не может быть уверен, что чужие люди, даже если они клянутся вам в любви и преданности, не повернутся к вам спиной в один прекрасный день. Ведь вы не составляете «часть их семьи».

«Моя тетя, мой дядя, мои кузены», — повторяла она с удовлетворением. А ее тетя была так мила.

Заметив, что дверь в сад открыта, она уже была готова осуществить свой план бегства. Она сожалела о двух коробочках с сокровищами, которые не могла бросить здесь, это ее задержало. Тут началась перемена, и ей, как и другим, выдали хлебец и грушу.

Онорина положила еду в кармашек передника. Дорога будет долгой, и ей нужно будет перекусить.

Ей удалось проникнуть на второй этаж в дортуар так, что никто ее не заметил.

Она залезла на стул и достала с этажерки свои коробочки. Очутившись на полу, она схватила индейскую сумку Мелани Кутюр — это научит ее никому больше ее не одалживать, — в которую она положила свое богатство. Сумку она надела на плечо.

Теперь она шла берегом реки, счастливая, что ее никто не видел при выходе из дома. Она не была уверена, что выбрала правильное направление, поэтому она нерешительно продвигалась вперед. Все к тому же было окутано туманом.

Если туман не рассеется, то Онорина станет почти невидимой.