Шрифт:
Шиповник
Вы…
Экслибрис
Она
Зяблик
Февраль
Прокл
Бусы
Сыпь, шиповник, алоцветблагонравный, благодушный;потешитель и ослушникмой шипованный букет.Наряжён твоим нарядомстол и охристый паркет;мы с тобою сядем рядом:я – вдоль вазы силуэт…Шепоток взахлёб клевещет:«нет, такой — печальной — нет…»Только резче и зловещемой – бутон – автопортрет.
Навыкат вы, идущая с аллей,в которых гас заметно алый пламень,как на исходе предзакатных дней,и ветер тих, и следовал за вами.Идущая, несли на воле шарф,по воле ветра никнувший упрямо,и был спокоенбезобидный вашуход совсем в иноймиропорядок.И стыли руки, стыла бирюзана пальцах,лепленыхваятелями вышних.Как гибли вы!Как жмурили глаза! —когда в косяк аллеи —раз! —и вышли!Не всяк дано вас знать,наперечёт,кому в бреду вы открывали имя.Но той, слепой – нездешней —мне – отныне —вы приоткрыли свойпунцовый рот.Вас звать: печаль,вам имя: быстротечность.Вы – горечь, вы – обуза.Муза… Вечность…
Ластовица-отроковица,нравственно: н'a ветер, н'a воду!В экслибристической заводи,в чёрно-чернильной водице —птица.Ах, пособляй латинице!В чистой славянской вязикрыльца твои увязли.Вымолить мне их. Вымолиться.Птичий серпасный норов,первоначальность ночи:страницы стихов пророческих,мыслей сороков сорок.Мне бы твоё попустительство,ластовица, каверзница.За версту чуешь раскаянье,книжная жительница.Жальче сухарной данностиоттиск чернил суровых.Отроковица! Виновна!Отражена из жалости!Сердце уймётся. Застишь!Кто эту видел разницу?Мы больше не будем разниться.Крыльев страницы: настежь!
Наина ясная, наина-нереида,невинное, стаккатое «но-но!»,наивница полей Поллукса и Эвклида,подглядывать с небес и впрямь тебе грешно.Небесное дитя, полна созвучий зыбка,полны твои уста кореньев и кровей.Тепла, тиха, светла небесная улыбка,бело чело и чёрен взмах бровей.Мила тебе зимы усталая шарманка?Милы тебе дома, в которых пьют и бьют?Наина-ласточка, наина-лесбиянка,уж пряжу злые нянькипро всех и всё плетут.Играть клубком вольна, земфирная голубка,голуба-голуба, бездушная рука,таращатся глаза, капризно дуты губки:«Преставился? Ну вот… А ты живи пока…»Текла твоя тоска, ветха и безоглядна,вплетали няньки в пряжу дела-дома-тела,наина-таинство, скользящая отрада,зевала радостно и жизни холст ткала.Мала – смела… Рвала – дотла… Ткала…
Зяблик зябкий, выскажись, стушуйэто предрешённое прощанье;шутовство – предверье скорых бурь,шутовство – всех бед чередованье.Явь черна, чивикай напролёт,продувай в надрыве — чётче! — гланды;чадочко; щелкунчик; настаётвремя для твоей арлекинады.Происки ветров прими на счёттех заблудших, что не имут дома;чадочко; щелкунчик; настаётвремя для полёта и излома.Зяблик, зыбь заботливо запасзвуков, занимайся звонкопеньем.Ознобят – не стены, а атлас,вылечат – не бури, а терпенье.Чувствоизъявляйся, зяблик, явь —чёрт, черна! — не сыщется в ней пробель.Паинька тщедушный, пой и славь!День не вышел? Или час не пробил?Прогнан – вон! – цукатный летний дух,истова щемящая основа:время чистить пёрышки и пух,время: в клетку! в клетку дома! — снова…
Февраль сиреневый с утразастыл в метели.И скрытно-сонно во дворахмелькают тени.Великолепен и велик,влекомый тайно…А что по дням он меньшевик,так то случайность.Коль времени с утра не счестьснегокруженья,почту за скорбь, почту за честьс тобой крушенье:o, искушенье!С тобой – в сиреневый туман,дурман сиротский,вполне готовой на обман,на губы — воском.Не будет душно, но слегкапригну колени;за воротом – издалекатвой звук свирельный…Без повода, но – поводырь,ты вёл, прекрасный,и слепнул день, и слепнул мирпочти безгласно.И брал, враждующий, в кольцо,бесполотелый.И рвал платок, глядел в лицо,и трогал тело.Лютел с утра, но ввечерустенал и плакал.И бил слезами по окну,как — бусы на пол.Февраль – сирень — лебяжий след.Жду повторений.Бегу по снегу — следу нет, —морозной тенью.Замри, мгновенье!Постой, феврарь и вьюговей,и ветродуй, и снегосей,февларь и нонешний — февраль,мой сечень, лютень, месяц-враль…
Что проку, Прокл,какие сейчас плачки? —сторожкие алкатели проблем,субтильные решатели дилемм,копатели неряшливых горячек…Что проку, Прокл,презрел, но не прозрел,а впереди —покой покоя ради.Но я нашла все старые тетрадии клятву рифм —мой проклятый удел.
Ты – моя первопричина,мой ладонью сжатый рот,где неспешливо и чинноголуби летят под сводбезобразного приюта.Да расколот тот алтарь,Где мой бог сиюминутныйСлёз нанизывал янтарь.Плакал, плакал беспричиннонад последней ниткой бус.«Ты уедешь – мне кончина».«Мне кончина. Остаюсь».