— Оставьте оружие и ступайте за мной, — велел он гостям.

— С какой это стати, — возмутился воин. — С оружием я ни за что не расстанусь!

— Прошу тебя, сделай, как они говорят, — урезонила его женщина. — Иначе нас просто не пустят. А ты ведь хочешь узнать о своем отце?

— Хочу, но меча не отдам. Где это видано, чтобы у воина забирали меч!

— Забирают не навсегда, а на время пока мы побудем в башне. Здесь такие обычаи. Придется им подчиниться.

Последний довод, видимо, прозвучал убедительнее других. Поупиравшись немного, воин все же отдал оружие. То же самое сделала женщина, отвязав от пояса нож, и лучник повел их в башню.

*

Внутри было пусто и чисто. Откуда-то сверху падал призрачный свет. Из серого сумрака выступали каменные ступени.

— Поднимайтесь. Дальше я не пойду, — сделал предупреждение лучник. — И смотрите, не спотыкайтесь. Наверху ступени крутые.

— Благодарю за заботу, — ответила женщина и первой направилась к лестнице. — Надо же. С виду угрюмый, а сколько в нем благородства, — заметила она шедшему сзади молодому спутнику. — Сразу видно, кто у него наставник.

— Кто? — не понял тот.

Женщина лишь улыбнулась.

Каменные ступени становились уже. Края дорожных накидок быстро скользили по ним наверх. Все выше и выше.

Вот и келья отшельника. Дверь приоткрыта.

Старец стоял спиной, неподвижный, словно утес, но заслышав шаги, обернулся. Узнать в нем того, кто когда-то командовал римской армией, было почти невозможно. В нем изменилось решительно все. От внешнего вида до манеры себя держать. Скромное нисподавшее с плеч одеяние доставало ему до пят. Седые длинные волосы свешивались на грудь. Такой же длинной и белой была борода. Прежним остался разве что взгляд, которым он встретил вошедших к нему чужаков.

*

«Ильдика?» — Аэций с удивлением посмотрел на женщину, стоявшую на пороге.

А кто это рядом? Может быть, сын Руа?

— Примите нас с миром, — меж тем говорила Ильдика, делая вид, что впервые видит Аэция. — Пришли мы издалека. Направил нас один человек.

Зеркон, надо думать.

— Он сказал, что вы помогаете добрым людям.

— А сам почему не пришел? — спросил Аэций, чувствуя внезапную пустоту.

— Нет его. Ослабел внезапно и умер, — ответила Ильдика. — Перед смертью просил передать вот это.

Она протянула Аэцию крохотный резной амулет, принадлежавший Зеркону.

Аэций взял его, подержал в руке и повесил на шею.

— Золото, которое он привез, я отправила в Великую Степь, — сказала Ильдика. — Обо мне вы, наверное, знаете. Живу, как и раньше, в Кийгороде, управляю землями Скифии. Каждое лето бываю на Волхе. В том самом месте, где схоронили того, кто нам дорог…

Она старательно избегала имен, но и так было ясно, о ком говорит. Об аттиле. Странно, что притворяется перед сыном Руа. Или это кто-то другой?

Ильдика заметила взгляд, устремленный на воина, которого привела с собой.

— Это не Ирна. Это сын Эдикона — Одоакр, — сказала она. — Он не знает, что стало с его отцом. Зеркон утверждал, что об этом знаете вы.

Аэций опустил глаза. Об Эдиконе он слышал в связи с посольством к подставному аттиле. По достоверным сведениям Эдикона убил Орест, служивший у гуннов нотарием, а заодно кормившийся у Хрисафия, евнуха императора Феодосия. Теперь, после смерти обоих, Орест подвизался в Константинополе и, кажется, занимал там какую-то важную должность. Убив Эдикона, он вряд ли предвидел, что к Аэцию явится сын убитого и, если сказать ему правду, уж можно не сомневаться, воспылает жгучим желанием отомстить за отца.

«Зачем ты его прислал», — укорил Аэций Зеркона, как будто тот находился рядом. — «Ты ведь знаешь, что стало с моими детьми из-за мести. Я потерял своих сыновей и не позволю кому-то еще повторить этот путь».

— Зеркон ошибся, — сказал он Одоакру. — Я ничего не знаю о твоем отце, но уверен, что ты проживешь достойную жизнь.

— Без отца я никто, — сокрушенно произнес Одоакр.

— Без отца ты такой же человек, как и все, — возразил Аэций. — Иди в Италию и наймись на службу. Знаешь, как говорили у нас в казарме? Сейчас ты никто, а завтра станешь великим.

— Вы служили в армии?

Аэций переглянулся с Ильдикой.

— Наверное, мы утомили вас своим разговором, — сказала она. — Солнце уже садится. Нам надо идти, — пожала Аэцию руку и увела Одоакра, не понимавшего, почему она вдруг заспешила.

Аэций думал, что больше о нем не услышит. Но это было не так.

*

Прошло довольно много времени. На троне Запада воссел узурпатор Ромул Август — несмышленый мальчишка, которому не исполнилось и пятнадцати лет. Отцом его был Орест. Тот самый, что вероломно убил Эдикона. А теперь вероломно сверг императора, втеревшись к нему в доверие.