ВАСИЛИЙ ГОЛОВАЧЕВ
Великан на дороге
1
Сырое дыхание низкой облачной пелены разогнало даже крикливых четырехлапых-птиц, единственных крупных хищников на континенте. Казалось, само небо, серое, беспросветное, монотонное, упало на мокрый лес.
Внизу на склоне холма шевельнулись ветки синевита, и на лесную поляну вышли двое: невысокий грузноватый мужчина с совершенно седой волной вьющихся волос и тонкая, как стебель ромашки, женщина с грустными глазами. Конечно, отсюда, с высоты, Грехов не мог видеть выражения ее глаз, просто знал, что они всегда печальны. На эту странную, молчаливую пару он обратил внимание в первый же день их прибытия в санаторий. Издали принял их за отца и дочь, на самом деле были они мужем и женой. Его звали Грант, Ярослав Грант, ее - Тина. От врачей Грехову стало известно, что он звездолетчик, командир корабля, попал в какой-то переплет, получил психическую травму и вряд ли теперь сможет вернуться к своей работе.
Однажды Грехов случайно встретил их в лесу, и его поразило то выражение боли и нежности, с которым Грант обращал к жене свое лицо. Вообще видел он их довольно часто, вот как сейчас, например: территория заповедника, где располагался санаторий, была небольшой. Дважды прилетал к ним молодой человек лет двадцати, чем-то похожий на Гранта, поначалу Грехов даже принял его за сына, но со временем понял, что ошибся. Тогда женщина покидала их ненадолго, словно не желая присутствовать при разговоре, но и оставаясь одни, по мнению Грехова, они молчали. Можно было подумать, что юноша лишь затем и прилетел, чтобы постоять рядом с седым, молча, сурово, без тени улыбки. В поведении их оставалась какая-то недоговоренность, заставляющая задумываться об удивительной непостижимости человеческих отношений. Но Грехов, как и они, искал уединения, уповая на его целительные свойства, не находил его и в конце концов понял, что великолепные чарканские врачи могут вылечить тело, но не в состоянии исцелить душу.
Мужчина посмотрел вверх, заметил его быстролет, взмахнул рукой, Грехов тоже помахал в ответ. Женщина оглянулась, потянула Гранта за рукав, и они исчезли за деревьями. Шорох ветра в листве заглушал их шаги.
Грехов зябко передернул плечами и усилил обогрев костюма, хотя холодно ему не было - чисто психологический эффект.
Дождь начался сразу, частый и мелкий, и он закрыл фонарь кабины, пристроился возле пульта управления и задремал.
Разбудил его писк вызова, и, еще не открыв глаза, он коснулся кольца приемника на запястье.
– Грехов, к вам посетитель. Ваши координаты?
– Западный сектор Леса, - сказал он в микрофон, - даю пеленг. А что случилось? Кто посетитель?
Но дежурный уже отключился, и Грехову оставалось только гадать, кому он понадобился. Может быть, ему наконец разрешат покинуть санаторий? Ведь чувствует он себя превосходно... если не считать постоянной хандры от мыслей о работе, о ребятах... о Полине. После событий на Самнии, спутнике Чары, когда он три часа пролежал мертвым в радиоактивном склепе - бывшем спасательном корабле, врачи на Чаре около года боролись за его жизнь, а Полина... она даже не знала, что он на Чаре. Впрочем, она вообще не знала, что Грехов остался в живых. Да и почти никто в отделе не знал, потому что чариане не сочли нужным сообщить о нем на Землю, сомневаясь в том, что он выживет, но он выжил и чувствует себя прекрасно... если не считать... Да, о Полине он думал постоянно. И боялся послать ей сообщение, сам не зная почему, но боялся.
Грехов все ждал, что она узнает сама. Может быть, кто-то все же сообщил ей? Диего Вирт, например... или Сташевский.
Они-то знают, что он здесь. Но если это Полина...
Грехов привстал с сиденья, всматриваясь в пелену дождя.
Потом рассердился на себя и сел. После своей временной смерти... каково звучит, а?!
– после смерти!.. Что ж, он мог сказать так с полным правом. После смерти он стал более впечатлительным, возбудимым, и, откровенно говоря; ему это не нравилось.
В девятом часу утра рядом с его аппаратом опустился наконец чей-то оранжевый быстролет. Громоздкая фигура выбралась из него, и он вздохнул: радостно и огорченно одновременно, - сердце ждало другого посетителя. Это был Сташевский, начальник -второго отдела Управления аварийно-спасательной службы (УАСС), его друг и непосредственный начальник.
– Здравствуй, отшельник, - проворчал он, забираясь в кабину.
– Что не весел? Не рад? Нездоров?
– И рад и здоров, - Грехов с удовольствием рассматривал его коричневое от загара лицо.
– Настроение паршивое. Чдриане не выпускают из санатория, понавешали на меня кучу датчиков...
Грехов умолк и привычно оглядел небосвод и стену леса на склоне холма. Что-то изменилось там, ничего угрожающего, конечно, но обостренное чувство опасности не раз спасало ему если не жизнь, то целость шкуры, и пренебрегать интуицией он не имел права.
– Желтый туман, - пояснил Сташевский.
– Ну конечно, - с облегчением сказал Грехов.
– А ты здорово разбираешься в особенностях чарианских заповедников.
Сташевский засмеялся.
– Просто я узнал это от диспетчера медицинского центра. К тому же по всей территории заповедника лечебные туманы выпускаются регулярно два раза в сутки. Пора бы знать.
– Ты и это узнал от диспетчера?
– Нет, - Сташевский помрачнел.
– Когда-то я тоже отдыхал здесь... после болезни.. Дело прошлое... Так ты здоров, говоришь?
– Вполне.
– Отлично! Сегодня с тебя снимут ненавистные датчики, и ты свободен. Честно говоря, я не верил в твое... в общем, ты понял. Они волшебники, особенно старший врач! Не хмурься, эта женщина спасла тебе не только жизнь, но и здоровье, к тому же, говорят, она отдавала тебе времени больше, чем следовало.