Вцепившись в мою руку, Илья говорил и говорил, и как-то так получалось, что война в его речах представлялась занятием необыкновенно возвышенным и патриотичным, оздоравливающим Нацию и укрепляющим Государство. Не знаю как, но букинист ухитрялся произносить эти слова с заглавных букв. Лицо его дышит тем благонамеренным патриотическим восторгом, возражать которому не очень-то и хочется.

Пробрало даже меня, и подхваченные ненароком мурашки чужого патриотизма принялись отплясывать «русскую» вдоль позвоночного столба. Знаю ведь… ан нет, всё одно не сразу отпустило, и я успел хапнуть чужих горячечных видений.

По его блестящим от возбуждения глазам и несколько несвязной, но несомненно патриотической речи, было совершенно ясно, что видит Илья исключительно героику происходящего. Враг подл и коварен, но труслив, а наши — сплошь Герои и храбрецы, а сама война должна кончиться не более чем за три-четыре месяца.

В его представлениях, вываленных на меня в самые короткие сроки, война походила на смесь парада и учений, где суровые русские воины с благородными лицами идут в полный рост. Иногда они очень красиво падают, но остальные Русские Герои ещё теснее смыкают свои ряды, кричат ура и штыковой атакой выбивают засевшего в крепости подлого врага.

Потом — парад, смотр, награждение героев, и где-то очень далеко рыдающая мать-старушка, у которой непременно осталось ещё несколько сыновей, и которым теперь — необыкновенный почёт и уважение от Мира за то, что они родственники Павшего Героя. И все пути им теперь открыты!

— … а потом, брат, — фамильярничает мужчина, вцепившись мне в предплечье и горячечно дыша в лицо испокон века нечищеной пастью и патриотизмом, — заживём!

— Это да… — согласно прогудел тощий Ипполит Валерьянович — разночинец, обладающий удивительно густым басом и не менее удивительным самомнением. На Сухаревке он один из признанных политологов, умеет толково и доходчиво объяснить всю внешнюю и внутреннюю политику, делая весьма уверенные прогнозы. А чуть погодя — объяснить, почему они не сбылись и что мы все неправильно поняли Суть.

— Проливы! — он многозначительно поднял вверх указательный палец и встал, не шевелясь. Думается мне, что в такие мгновения Ипполит Валерьянович мнится себе фигурой величественной, благородной и несколько трагической. Из тех, кого не слишком ценят при жизни, но стоит телу остыть, как сразу ахают «Какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало [24] !»

… но мне он более всего напоминает суслика, вставшего на задние лапки у своей норки.

Среди букинистов тем временем разгорелась жаркая дискуссия о Проливах, и единственное, в чём были согласны все — надо брать! Разнились только мнения в способах захвата, ну и в количестве возвращаемых земель.

— … это предопределено! — надрывался фальцетом один из любителей «на грош пятаков», мнящий себя истинным коллекционером, — Предопределено! Самим Богом Империи Российской суждено править миром!

— … пора вернуть утраченные земли! — в тон ему гудел Ипполит Валерьянович, и по разговорам становилось ясно, что претендует он, ни много ни мало, на все земли, которые когда-то накрывала тень Восточной Римской Империи. Как минимум.

На багровом лице патриота воинственно подпрыгивала волосатая бородавка. Он большой поклонник идей Панславизма, и видит славян исключительно под благой сенью Матушки России. Для их же блага, разумеется.

— … в орбите, — кивал Савва Логгинович, отстаивая исключительное право Российской Империи определять судьбы прочих славян и всех соседних народов, — исключительно в орбите! Молдаване, право слово — что за народ?! Недоразумение какое-то!

Повертевшись на Сухаревке и везде слыша одно и тоже, я невольно поучаствовал в нескольких патриотических диспутах, парочку из которых можно было бы назвать скорее небольшими импровизированными митингами. Спорить с разгорячёнными людьми не стал, да и смысл…

Противостояние Антанты и Тройственного Союза в газетной риторике длится не первый год, и в коллективном бессознательном уже давно проросла идея неизбежности столкновения. Статьи, обсуждения экономистов и юристов, военных и политиков, обывателей и Церкви.

Постепенно риторика менялась, и хотя пресса не писала ещё о неизбежности войны, но идея «Мы» и «Они» набирала обороты месяц от месяца. Не думаю, что врали вовсе уж много, но однобокая подача одних фактов и замалчивание других привело к тому, что общество стало видеть войну не просто неизбежной, но — справедливой!

Много позже они прозреют, а пока…

… протолкавшись, я отправился прочь, не заработав ни копейки. Какая уж там работа…

Думал было сразу пойти домой, но состояние у меня взбудораженное, да и понимание историчности момента упорно сверлит разгорячённую голову. Народу на улицах ещё рано, всё больше спешащие на рынок домохозяйки и прислуга, но даже эта своеобразная публика дышит патриотизмом и национализмом, обсуждая не цены на рынке, а политику, проливы и Наших Бравых Героев.

Дворники под присмотром полицейских снимают вывески с немецкими фамилиями и названиями, которые хоть сколько-нибудь пристрастный человек может заподозрить в «иностранщине».