Ничего не выходило…

— Почему? — пошептала я себе под нос.

Почему ничего не выходит?

Нужно спросить у кого-нибудь, у ректора, у Зари, у ивритов. У бога Смерти, в конце концов. Какой толк иметь столько влиятельных знакомых, если не можешь попросить у них помощи? Пора научиться это делать, Лиса. Но как это сделать, когда веры к ним и не было никогда.

Кому я могу довериться? Заре? Не понятно. Ивритам? Не знаю. Богу Смерти? Не уверена, не сейчас. Ректор? А надо ли ему это? Нужна ли ему моя вера? Нужна ли ему я?

Кому вообще в этом мире нужна я, а не моя сила, книга или ещё что-то? Никому, скорее всего. Даже брату.

Я закусила губу, пытаясь сдержать слезы.

Ну же, Лиса, сейчас не время унывать, ты чего. Потом поплачешь, сначала надо решить проблемы.

Я хлюпнула носом и решительно уставилась на годы жизни сестры моей мамы.

Она прожила около 500 лет. Долго, но для этого мира не очень. Умерла она, предполагаю, в тот же год, что и мама. Значит, и моей маме на самом деле было 500 лет. Или 501. Смотря кто из них был старшим.

Вильиния умерла в 62001 году. По идее, не так давно. Вроде. Значит, сейчас точно 61 тысячелетие. Интересно, а кто в это склепе самый древний? Кто является предком, давшим начало моему роду? Если мне не изменяет память, то это должны быть либо те двое возлюбленных, изменивших ход истории, либо их дочка, кому была дарована книга.

Я ещё раз взглянула на девушку, улыбнулась ему, понимая, что это не живой человек, а все лишь статуя, и пошла дальше. Искать желаемое.

И я ведь нашла.

Спасибо цветам, которые росли таким образом, что привели к самой красивой, бесспорно, статуи в этом месте.

У каменной девушке единственной было платье соткано из самих цветов, когда как у других моих родственников, застывших в виде камня, цветы лишь оплетали подножия, не касаясь их самих.

— Тиаэль Эиан, — прочитала я, отодвинув цветы в сторону. — Ого, как давно ты жила на этом свете и как мало…

Я отпустила цветы и разогнулась.

Девушка прожила всего 33 года. По сравнению с другими это было катастрофически мало.

40400-40433. Таковы были её годы жизни.

Я долго смотрела на лицо девушки и удивлялась. Она была прекрасна, такая нереальная красавица. Понятно, почему бог Жизни влюбился в неё. Удивительно, как это ещё Акрист-то мимо неё прошел. Девушка была чудо как хороша. Экое ожившее олицетворение красоты. Жаль, что статуя была вся сделана их белого камня, я бы хотела узнать, какого цвета были у девушки глаза и волосы. Рыжие? Её ли это наследие?

Я ещё какое-то время порассматривала красавицу, мысленно пожалела её и полезла капаться в цветах, пытаясь найти её надгробие снова. Там рядом с её именем и годами жизни были какие-то слова. Надо бы их прочитать.

После нескольких минут моего все-таки вандализма, я таки нашарила рукой желаемое (и почему во второй раз это у меня не получилось так быстро?) и прочитала вслух:

— Ты будешь жить вечно, потому что я буду помнить о тебя вечно.

Грустненько, однако. Бог Жизни это послание оставил, что ли?

Я убрала руку, вновь давая цветам царить над надгробием этой грудной девушку.

Хоть она и была красивой и застыла в своём лучшем мгновение жизни, но её тоску не смог скрыть даже камень. Даже посмертие. Грустный взгляд, устремленный куда-то вдаль, выдавал девушку.

— Ты хотя бы обрела покой, — прошептала я, смотря в белые глаза. — Надеюсь, ты не пожалела.

Я не знала эту девушку, но знала её историю. Не думаю, что Алийания мне соврала.

— А знаешь, я рада, что не умею любить.

Да, да, я начала говорить со статуей, дожила. А все Заря виноват, из-за него я привыкла, что у меня всегда есть слушатель, тот, кто в итоге что-нибудь да выдаст в конце.

— Ты ведь тоже так и не полюбила бога Жизни? Наверно, это аномалия мне передалась от тебя. Спасибо тебе за это.

Девушка, конечно, не ответила, лишь продолжала стоять и куда-то грустно смотреть.

Интересно, а куда это она пялится? Может ли это быть не просто совпадение?

Я повернулась, желая проверить свои предположения.

И ведь оказалась права. Перед девушкой, на другом конце импровизированной комнаты была какая-то груда камней.

Я подошла поближе и смогла понять, что это были останки от какой-то статуи. Кто-то разрушил ее. Тяжело было понять, девушка эта была или мужчина. И цветы тут не росли. Какая-то зона отчуждения прям.