– Хорошо. Дадите мне две минуты? Возьму документы и переоденусь…

Пока я собиралась, немного собрала мысли в порядок. Спросила:

– В какое отделение мы поедем?

– Самосвалова 11.

Я написала адрес Лизе и кратко о том, что случилось. Положила телефон в сумку, забрала зарядку и паспорт. Кажется, все.

Итак, ко мне пришла полиция. Я давала адрес Милене на случай, если понадоблюсь, чтобы девочка знала, что у нее всегда есть место, куда прийти. Но откуда полиция узнала, что девочка может быть у меня?

– Скажите, отец Валерий Романов написал заявление или девочка пропала? Кто обратился в полицию? – Я заглянула в лицо более суровому полицейскому: он внушал больше доверия.

– А что? – Молодой полицейский дерзко поднял брови. – Разве она не у вас?

– Это имеет большое значение и касается безопасности девочки. Если мать с отцом, то Милена в опасности.

– А я думал, что связаться с такими самоучками, как вы, – оказаться в опасности, – съязвил полицейский и получил толчок локтем в бок от старшего товарища.

Ага, значит, в курсе моей преподавательской деятельности. Интересно, они нашли информацию обо мне в вещах Милены или здесь что-то другое?

– Идемте! – поторопили меня толчком в спину.

– Просто скажите, мать с отцом или нет? – Я поправила ремешок сумки так резко, что молодой полицейский дернулся, будто я собиралась его треснуть.

– Мать с отцом, – хмуро сообщил полицейский постарше, и я резко обернулась к мужчинам.

– Милена в большой опасности!

– Мадам очевидность! – снова вставил свои пять копеек молодой.

Я сжала зубы, но при этом уже стояла твердо на ногах. Когда кто-то в беде, это приводит меня в боевую готовность.

– Вы не понимаете. Если мать с отцом, если сообщения мне с утра отправляла не Милена, то она либо сбежала сама, либо ее заперли родители, а решили подставить меня.

– Преступники всегда кричат о том, что невиновны, – криво улыбнулся молодой.

– Следи за словами, – шикнул на него старший и вежливо обратился ко мне: – Пройдемте в отделение, во всем разберемся. Вы дадите показания, и мы обязательно все выясним.

***

– Это она запудрила мозги моей девочке! – указала на меня пальцем мама Милены.

Мы сидели в кабинете с дежурными. Напротив – семейка Романовых в неполном составе: отец и мать девочки.

А я смотрела на мужчину и думала, как другие не видят демона в его глазах. Он же смотрит прямо из черных колбочек зрачков. Все его морщинки: глубокие носогубные, лобные – указывают на то, что со злостью этот мужчина на ты.

Сидит напротив меня, ноги под столом вытянул, руки в карманы и смотрит. Смотрит так, будто хочет распять.

Не получится! Я уже переродилась из роли жертвы. Теперь я герой. А вот он – преступник. Треугольник замкнулся.

Я повернулась к полицейскому, делающему записи.

– Есть видеодоказательства неправомерного обращения вашего мужа с дочерью.

– Да? И где они? Покажите! – Женщина импульсивно ударила сумочкой по столу и покосилась на мужа. Посмотрела как карманная преданная собачка, которая визгом испугала прохожих и жаждет похвалы от хозяина.

Как мерзко!

– Тише, гражданка, – урезонил ее полицейский и посмотрел на меня. – Правильно ли я понимаю, что вы учите женщин соблазнять мужчин?

– П-р-р-ф! – фыркнул Валерий Романов и искривил один уголок губ так, что стали видны зубы.

– Не соблазнять. Я личностный тренер.

– Какие громкие слова! – женщина была невероятно словоохотлива. Не то что когда мы говорили.

Давно я так не ошибалась в людях. Очень давно… Не зря говорят, что нельзя работать с родственниками и знакомыми. Что нельзя брать истории, которые слишком созвучны твоему прошлому: можешь потерять компетентность.

– Мошенница она! Разводила на деньги! Как вас, глупых мужиков, обвести вокруг пальца и вытрясти все деньги. – Мама Милены работала с полицейскими, и я видела, как поощрительно поглядывает на нее Валерий.

Вот кто центр плана.

Полицейские заерзали на стульях. Им явно было неприятно слышать, что кто-то может использовать мужчин подобным возмутительным образом.

– Я учу людей полюбить самих себя, разобраться со своими монстрами и найти счастливое будущее.

– Монстрами?

– Да, иногда они не имеют формы, а иногда, как в случае с Миленой, его форма вполне очевидна. – Я посмотрела на Валерия, и тот медленно поднял тяжелый взгляд на меня.

Если бы силой мысли можно было убивать, уверена, он бы не медлил.