— Чего ты ее слушаешь? Она тебе и не такого наплетет, лишь бы сбежать и сделать свое дело. Это ж Посланник. Давай уже, перережь ей глотку и дай маяку крови. Надо выманить Привратницу до рассвета.

Тьерен вздрогнул и его лицо окаменело. Он отвел кинжал назад хорошо знакомым мне жестом.

— Не надо, — тихо сказала я, быстро теряя остатки "веселья" и начиная прикидывать, где у такого тренированного верзилы достаточно слабое место для первого удара. Пора было заканчивать представление. — Ты пожалеешь.

— Прости, Виринея, но твоя смерть спасет многих.

Вряд ли это могло меня утешить, скорее, наоборот, потому что альтруисткой я никогда не была. Я перестала дышать, превращая удары сердца в метроном. Как и всегда, время для меня замедлилось, но что-то было не так. Воздух вокруг начал сгущаться и искриться, закручиваясь воронкой, а волосы на голове зашевелились, как при сильном ветре.

— Что это, колдовать задумала? — заорал Крых.

— Это не она! — крикнул Тьерен, но его голос звучал слишком слабо, словно каждый звук застревал в воздухе. — Это Привратница! Она постарается вытащить ее отсюда!

— Готовь ловушку!!! Сейчас мы вернем ее туда, откуда она вылезла!!!

Гризи быстро достала из кармана прямоугольный кусок серого отшлифованного камня размером с ладонь и что-то над ним прошептала. Он тут же разделился на две одинаковые половинки. Верхняя была покрыта черными, будто выжженными рунами, которые одна за другой наполнялись ярким белым светом, а в нижней имелась узкая и длинная впадина. Она дождалась, пока руны засветятся ослепительно ярко, и крикнула, что все готово.

— Давай! — дал отмашку Крых каким-то заторможенным голосом. — Режь ее или будет поздно!

Рука светлого дрогнула, начала уходить влево, чтобы нанести удар, и… застыла. Светлый вдруг превратился в очень реалистичный памятник, а Крых и Гризи в парящие в воздухе неподвижные фигуры. Я посмотрела на свои руки, пошевелила пальцами. Похоже, это странное явление не имело надо мной никакой власти. А потом я увидела глаза Тьерена.

Это были два голубых омута подернутых пеплом. Они сияли и угасали, притягивали и отталкивали. У меня закружилась голова и пересохло во рту. Губы мага зашевелились, и прозвучал детский голосок, лишенный, впрочем, любых детских интонаций.

— Не бойся, Посланник, теперь все будет хорошо.

Мои глаза начали закрываться. Я пыталась сопротивляться, но чем больше упорствовала, тем плотнее меня накрывало ледяным покрывалом. Наконец мои силы истощились и я погрузилась во тьму.

Разбудила меня едкая вонь.

Я поперхнулась последним вдохом, закашлялась и открыла глаза. Их тут же защипало от дыма, который заполнял пространство вокруг. Сквозь него виделись зыбкие и бесформенные тени, и они могли быть чем угодно и где угодно. К тому же я лежала на крышке громадного сундука, обитого железом, связанная по рукам и ногам тонкими веревками и с полосой бинта с маленьким аккуратным бантиком на левой изодранной штанине. И не просто так связанная, а со знанием дела. Тот, кто это сделал, точно разбирался в узлах. Чем настойчивее я старалась их ослабить, тем сильнее они затягивались и врезались в обожженную кожу. Похоже, этот кто-то очень не хотел, чтобы я спаслась из огня, жара которого, кстати говоря, не ощущалось. Тогда откуда дым?

— Эй, есть здесь кто?! — крикнула я и снова закашлялась. Никто не ответил, а дышать становилось все труднее. Тогда я решила спасать себя сама.

Для начала с горем пополам и матом села на крышке сундука и завертела головой. Обнаружила рядом пеструю занавеску, а за ней маленькое, затянутое инеем оконце. Оно ехидно транслировало внутрь скудную программу передач — голые, словно обугленные ветки деревьев и свинцовые зловещие тучи. И тут я расстроилась.

Во-первых, поняла, где нахожусь, и вороний грай снаружи только утвердил меня в этом, а во-вторых, я вдруг вспомнила, что именно послужило причиной столь бедственного положения.

Меня похитило нечто с детским голосом, без проблем вселяющееся в боевых светлых магов, и переправило в эту дыру. Кем бы ни была эта Привратница, а чувство юмора у нее было специфическое. Иначе зачем было спасать, а потом травить дымом. Но выбираться-то все равно нужно. И начать я планировала с глотка свежего воздуха.

Подышала на кончики пальцев, чтобы согреть, и нарисовала на оконце простейшую проветривательную руну. Стекло затуманилось, и дым медленно потянулся наружу. Скоро я смогла отдышаться и нормально осмотреться.

Это была избушка. Маленькая, тесная, скудно освещенная россыпью свечных огарков, отчего по углам и над головой клубилась непроглядная тьма. Закопченные бревенчатые стены густо увешаны травяными вязанками и разнообразной сушеной живностью и ее частями — жабьими лапами, нетопыриными крыльями и вороньими головами. На полках рядками литровые банки с затертыми ярлыками, содержимое которых любой бы счел за лучшее вообще не рассматривать. В центре здоровущий кусок черного гранита плоский сверху. Очевидно, он заменял хозяйке стол, потому что был завален кухонной утварью вперемешку с пестиками, ступками и зазубренными ножами в засохшей крови. И над всем этим башней возвышался медный котел на треноге.